Дорогин перегнулся через борт и, скрипя зубами от натуги, с трудом вытащил из шлюпки тяжеленный ящик. В глазах у него потемнело, в голове росла свирепая боль, но он не позволил себе остановиться.
У него возникло искушение быстро и без особых проблем побросать чертовы ящики в воду, но это была бы детская месть; кроме того, этим ящикам отводилась определенная роль.
Дверь к служебному трапу была прямо у него за спиной. Сергей, кряхтя от усилий, волоком перетащил ящик через высокий комингс и с облегчением свалил его вниз. Ящик с грохотом поехал по железным ступеням, обдирая пластиковые панели стен, и остановился, лишь достигнув нижней палубы.
Дорогин вернулся к шлюпке. В принципе, хватило бы и одного ящика, но для верности лучше было взять еще один. На левом борту все еще кипела работа, раздавались какие-то раздраженные крики и команды. Судя по всему, полная бестолковость жертвы основательно осложняла миссию спасателей.
Дорогин изумленно покрутил головой и отправил второй ящик вслед за первым. Слушая, как он громыхает в лестничном пролете, Сергей задумался: а вдруг Самарин рискнет пожертвовать половиной золота, чтобы спасти вторую?
Чувствуя, как время стремительно уходит, он выволок из шлюпки третий ящик. Дыхание его стало хриплым, движения замедлились, но он нашел в себе силы вынуть из последнего ящика еще два слитка. Опустив на место брезент и схватив в охапку тяжелые скользкие слитки, он бросился вниз по трапу.
Два ящика он спрятал в инструментальной кладовой, где все еще лежал без сознания раздетый матрос и медленно остывал на железном полу труп Пузыря.
На то, чтобы привести в порядок замок и запереть дверь обнаруженным в кармане у Пузыря ключом, ушло полторы минуты. Дорогин не стал вынимать ключ из замочной скважины, а просто обломил его коротким ударом пистолетной рукояти.
Третий ящик и два оставшихся слитка он затащил в какой-то пыльный чулан, где валялись старые швабры и горы ветоши. Чулан не запирался, и Дорогин не долго думая завалил свою добычу ветошью.
И кладовая, и чулан являлись далеко не лучшими из тайников, но Дорогину было нужно не золото, а время, которое Самарин должен будет потратить на поиски своих исчезнувших сокровищ.
Он в последний раз вернулся к шлюпке и, опасливо косясь по сторонам, побросал в воду весла.
Теперь можно было пойти посмотреть, как проходит спасение утопающих.
Дорогин поспел как раз к кульминационному моменту. Смешавшись с толпой зевак, многие из которых развлекались тем, что подавали команде забористые советы, он с большим интересом наблюдал за тем, как Тамару подняли на борт. Он знал, что Тамара – отличная пловчиха, но, глядя на нее сейчас, можно было уверенно сказать, что эта женщина не способна продержаться на воде хотя бы минуту. Она дрожала крупной дрожью, мокрые волосы облепили лицо, а руки до сих пор продолжали цепляться за спасательный круг, да так сильно, что побелели суставы пальцев.
– Русалку поймали! – дурашливо завопил какой-то подвыпивший субъект в спортивном костюме с золотыми часами на руке.
– Прекратите, – одернула его пожилая дама в розовой футболке с изображением бультерьера, кайфующего в шезлонге на краю бассейна. – Как вам не стыдно? Такое с каждым может случиться.
– Да ладно, – проворчал слегка пристыженный коммерсант. – Так уж и с каждым. И вообще, это я к тому, что у утопленницы фигура – первый сорт!
– Кобель, – сердито заявила дама. Под ее розовой футболкой свободно угадывались пышные формы приблизительно пятьдесят четвертого размера.
– Грешен, – покладисто согласился коммерсант. – Что же мне теперь – к ветеринару обратиться?
– Не мешало бы, – ответила дама, – У меня есть знакомый ветврач. Дать телефончик?
– Ой, мадам, какая вы злая…
Тем временем Тамару уже окружили члены команды, кто-то, с трудом разжав ее пальцы, осторожно снимал с нее через голову пробковый спасательный круг, а кто-то набросил на плечи байковое одеяло. Тамара не спешила убирать с лица облепившие его волосы: среди ее спасителей наверняка были те, кто видел, как ее грузили на корабль со связанными руками и заклеенным ртом. Дорогин поморщился: расталкивая любопытных, к месту происшествия приближался старпом Нерижкозу, который теперь, после безвременной кончины Пузыря, был самым опасным человеком на борту, если, конечно, не считать Самарина.
Выставив вперед левое плечо и орудуя локтями, Сергей начал пробиваться в первые ряды зрителей, стремясь добраться до Тамары раньше старпома.
Уже на полпути он понял, что не успеет. Перед украшенным нашивками и пуговицами старпомом толпа расступилась, в то время как Дорогина возмущенно оттерли назад и пару раз даже пообещали дать по шее.
Тамара тоже увидела старпома, и в то же мгновение по изменившемуся лицу усатого морского волка Дорогин понял, что тот узнал ее. Иван Захарович растерянно открыл рот, соображая, что предпринять при таком стечении народа. Голова у него все-таки варила неплохо, и он, резко затормозив, начал проталкиваться обратно, видимо собираясь бежать к Самарину с паническим докладом. Дорогин двинулся наперерез старпому, еще не зная, что он, собственно, собирается делать, но Тамара опередила его.
– А ну, стой! – завопила она вдруг голосом базарной торговки, у которой беспризорник украл с прилавка огурец. – Стой, говорю! Граждане, задержите этого, в нашивках! Это он меня в воду столкнул, кобелина усатая! Стой, кому сказано! Я тебе сейчас покажу любовь под жгучим солнцем юга!
Ах ты, подонок!
Толпа зрителей заволновалась, полуодобрительно, полувозмущенно гудя. Старпому преградили путь и ненавязчиво вытолкали обратно в эпицентр событий. Кто-то возмущенно сетовал на беспредел, кто-то рвался брать старпома за шиворот и тащить к капитану, а кое-кто предлагал просто сбросить усатого хулигана в воду – так сказать, око за око. В нестройном хоре голосов Дорогин без труда разобрал полушутливое предложение вздернуть безобразника на рее согласно морским законам.
Люди стояли плотным кольцом, и Дорогин понял, что, протолкавшись к Тамаре, он вряд ли выберется обратно. Почесав указательным пальцем небритую щеку, он стал выбираться из толпы спиной. На некоторое время Тамара была в относительной безопасности) а его ждала масса дел.
Сергей плохо знал расположение внутренних служебных помещений на морских пассажирских судах, и ему пришлось поплутать по обшитым имитирующим красное дерево пластиком коридорам, прежде чем он обнаружил указатель с надписью «Радиорубка».
Стрелка указателя изгибалась вверх, и Дорогин стал подниматься по обнаружившемуся поблизости трапу.
Навстречу ему кто-то спускался. Подняв глаза, Дорогин увидел рослого матроса с запоминающейся цветной татуировкой на обнаженном мускулистом плече.
Эту татуировку Дорогин уже видел: она бросилась ему в глаза, когда ее обладатель почти волоком тащил его по сходням, поднимая на борт корабля.
