Я снова дернула руку и даже заскрипела зубамиот усилий. Гавр отпустил, и я едва не упав, побежала через весь зал, мимоопустевшего уже трона, догонять Яра.
--Дедушка! Постой!
Я догнала Отшельника и нырнула в его руки.
--Прости меня, пожалуйста,--сквозь слезы просилая.- Это все из-за меня.
--Думаешь, я жалею?
--Разве нет?
--Нисколько. Я был здесь очень одинок. Многопрожил, многое видел, многое понял. Нет. Я нисколько не жалею, что помог тебе.Возможно, я еще и детей успею завести и тогда по-настоящему стану бессмертным.
--Куда ты теперь?
--В родные места. Может быть, даже мы ещеувидимся. Не горюй.
--Тогда до встречи?
--До встречи. И будь осторожна,--совсем тихосказал Яр, погладив меня по плечу и указав при этом глазами на Гавра.
Я едва заметно кивнула, а он вышел и больше неоглянулся. Двери закрылись за ним. Одиночество снова подкатило комом к горлу,но предпринять сейчас хоть что-то для своего спасения или хотя бы простозаплакать, я не могла. Мне нужно было решиться на свой последний - ячувствовала это - разговор. Но я все стояла и стояла, уставясь в одну точку надвери, пока Урфо многозначительно не покашлял, давая знать, что мне пора идтиобратно к Гавру, который поджидал меня на другом конце зала. Я согласно кивнулачерту, зачем-то, может быть от безнадежности, опустила голову и отправиласьобратно.
--Сразу видно, что вы родные,--сказал он, когдая подошла.--Ты такая же упрямая и дикая, как он.
Да, уж! Нужно оправдать фамилию.
--Для меня это комплимент, честное слово,--ответилая, вызывающе взглянув на него.
Но Гавр вдруг отвел глаза. Такого еще не было.Что это с ним? Уж не связано ли это с тем, о чем он так напряженно разговаривалс Хозяином? Впрочем, надо быть полной дурой, чтоб не понять, а, вернее, недогадаться, о предмете их отнюдь не мирной беседы. Речь шла обо мне, и именномне надо было быть настороже.
Наместник открыл дверь и куда-то повел менячерез узкий коридор, взяв за руку, словно ребенка. Я даже не сталарасспрашивать, куда и зачем. Кажется я, наконец-то, сообразила...
Внезапно, ударив по глазам дневным светом,распахнулась какая-то дверь, и мы вышли на балкон. Я едва не вскрикнула. У менясразу закружилась голова: я не увидела внизу земли. Мы оказались на черт знаеткаком этаже огромной белой башни, низ которой таял в туманной облачности. Болеетого, дно балкона, а так же перила были совершенно прозрачными, и я, не глядявыскочив вслед за Гавром, ахнула и вцепилась в дверной косяк. Душа ухнула вниз,и я некоторое время даже не могла вздохнуть.
С балкона начиналась довольно таки хрупкаялестница на крышу башни. Она обвивала стены по спирали и постепенно уходила впугающую высь. У меня все внутренности сжались, когда я увидела, что Гаврсобирается подниматься по ней.
--Я не пойду,--еле вымолвила я, едва сдерживаядрожь в голосе.--Я и тут подышу свежим воздухом. А там уже, наверное,тропосфера.
--Идем. Потом всю оставшуюся жизнь будешьжалеть, что не испытала острых ощущений,--как всегда с иронией отозвалсянаместник.
--Там же перилл нет! Стоит только подутьветерку и...
--Я тебя удержу.
Я могла бы, наверное, растаять от его внезапнойзаботливости, если б не увидела в этот момент его глаза, злые и темные. Мнестало ясно, что он намеревается сбросить меня вниз... До последнего я не хотелаверить в то, что он собирается избавиться от меня. А все эти глупые надежды,домыслы... все чушь... Я наконец-то прозрела и поняла, в чем заключался егохитроумный и жестокий замысел. Да нет, не прозрела, и не тотчас. Давно знала.Какая же я дура! Но, увы, было уже слишком поздно...
--Нет!-- ответила я, резко вырвав свою руку изего ладони.--Ты, уж пожалуйста, иди вперед, а я за тобой.
Наместник с подозрением глянул на меня ипредупредил:
--Держись ближе к стене.
Он шагнул по ступенькам без малейшей тенистраха. Наверное, там, наверху, этот ангел без крыльев чувствовал себя ближе кнебу. Он не боялся высоты. А я боялась. И теперь не только высоты, но и его.
Стараясь не смотреть вниз, я осторожно, почтивжавшись плечом в стену, тоже начала подъем в небеса. Гавр быстро шел, необорачиваясь, и вскоре скрылся из виду, свернув за стену. Видимость всеуменьшалась, туман становился гуще. Я старалась не думать о том, что балансируюна огромной высоте, но буйная фантазия услужливо подсовывала мне живописныекартины моего стремительного падения. Чтоб отвлечься, я стала думать о чем-топостороннем, например, о жутком холоде, который сейчас только обнаружила. Тутже появился и озноб.
Подъем казался бесконечным, на моих волосахпоявился иней, а дыханье стало превращаться в пар. Наконец, наверху я увиделатемную фигуру. Гавр стоял на самом краю крыши и надменно смотрел, как я, дрожаи конвульсивно цепляясь за рельефные выступы стены, поднималась. Он подал мнеруку, когда я была уже почти наверху. Но я сделала вид, что не заметила егожест и, рухнув на живот, вползла на зеленый ковер крыши. Потом сразу жеотпрыгнула подальше от края и села, спрятав коленки под плащ.
--Я ни за что не спущусь обратно. Не смогу.
--Сможешь,--уверенно произнес наместник.
--Да? С увеличивающейся скоростью падающеготела?
Он взглянул на меня холодно и как будтопонимающе. Но потом, видимо, вернулся к своей мысли:
--Мне нужно с тобой поговорить.
--А внутри, в тепле этого нельзя былосделать?--спросила я, дрожа от холода.
--Здесь я чувствую себя свободней.
--Так о чем же ты хочешь со мной поговорить?Хотя, постой-ка, я угадаю: ты снова хочешь меня убить. Только теперь уже у тебяесть на это все законные основания.
Я лихорадочно рассмеялась и не сразу смоглаостановиться. Это был смех отчаянья и безнадежности.
--Тебе смешно?!--с удивлением и гневом спросилон.
Перестав смеяться, я нервно сжала челюсти изаговорила:
--Я поняла тебя, Гавр. Теперь поняла. Как ловкоты всех провел! Устранил Василису, которая собиралась убить меня и поэтомуразгневала Лютого Князя. А со мной все решилось еще проще: за мое убийство тебяуже никто не сможет наказать. Ведь ты сам решаешь мою судьбу. Так? И трон сноватвой.
Гавр ничего не ответил, отвернулся от меня и созлобой пнул ногой маленький камешек. Я продолжила:
--Ты знал, что у Василисы каменное сердце?Наверняка... А у меня-то оно живое...
--Саргон сказал, что если я не убью тебя, онотдаст тебе власть без всяких условий,--услышала я его голос лишь спустяминуту.
