– Я не только твоя мама. А ее тоже, – сказала она, застегнула пальто и спустилась по ступенькам.
Сорок два
– Вы уверены, что моей дочери не полагается адвокат?
Детектив Томас вздохнула:
– Она здесь по своей воле, поэтому законный представитель ей не требуется. Я, кажется, уже объясняла вам в машине. – Она сложила руки на столе. – Когда мой коллега вернется, он проводит вас в комнату ожидания, миссис Паркер. Вам же там удобнее подождать?
– Нет.
Мать взяла Элли за руку и крепко сжала ее. То, что мама осмелилась поехать с ней, не посоветовавшись с отцом, показалось Элли чудом, лучом света в темноте. Она даже заплакала от радости.
– Возьми, – сказала мать, достала бумажный платок из кармана, развернула его и протянула Элли.
Вернулся детектив Брайс и принес кофе в пластиковых стаканчиках и простое печенье, разложенное на тарелке:
– Ну, как вы? Все в порядке?
Добрый полицейский – тот, что только строчит в своем блокнотике и приносит кофе.
– Может, сахара? Молока?
Он раздал стаканчики, предложил всем печенье. Наконец сел, открыл крышку ноутбука и включил его.
– Хорошо, кажется, все готовы, – сказала детектив Томас и протянула Элли листок бумаги. – Это твое первое заявление. Не могла бы ты прочесть его, а потом мы пройдемся по показаниям пункт за пунктом.
Элли и так наизусть их знала. В заявлении значились дата, точное время, когда Том вернулся из паба, и имена пятерых ребят, что были с ним. Имя «Карин Маккензи» расплывалось перед глазами.
– Есть ли в этом заявлении неточная информация? – спросила детектив Томас. – Или, может, ты вспомнила что-то еще?
– Что-то еще… да.
Детектив кивнула, словно показывая, что прекрасно ее понимает.
– Тогда давай начнем с начала, о’кей? Ты сказала, что родителей твоих не было дома и, когда брат вернулся в одиннадцать часов в компании пятерых человек, ты поздоровалась с ними и сразу пошла спать. Больше ты ничего не видела до половины двенадцатого, когда услышала смех в саду и выглянула в окно. – Она взяла листок с показаниями. – Цитирую твое заявление, Элли: «Им, кажется, было очень весело, они курили и болтали. Я заметила, что брат с Карин стоят в обнимку. Карин выглядела довольной». Хочешь что-нибудь добавить?
Тогда, в саду, Карин Маккензи провела пальцем по губам, точно хотела заворожить Тома. А тот и вправду был как загипнотизированный. Стоя у окна, Элли повторила этот жест и подумала, каково это – обладать такой властью над мужчинами.
Детектив Томас подняла голову и повторила:
– Хочешь что-нибудь добавить?
– Нет, – прошептала Элли.
– Хорошо. Итак, примерно через десять минут ты легла спать и больше никого из них до утра не видела. Это правда?
– Нет. Видела.
– Кого?
– Всех, но сначала Карин.
– И когда это было?
– Точно не знаю, кажется, примерно через час. Она вошла ко мне в комнату.
Женщина-детектив нахмурилась:
– Она была одна?
– Да. Искала туалет, жаловалась, что ей плохо. Я ей сказала, что туалет внизу, но она ответила, что там занято, вот я и показала ей наш туалет на втором этаже на лестнице и подождала, пока она выйдет.
– Подождала? Зачем?
– Ей было очень плохо. Решила проверить, все ли с ней в порядке.
Элли покраснела – ведь на самом деле, хоть Карин и была пьяна и еле ворочала языком, больше всего Элли боялась, что та что-нибудь украдет. Теперь она себя ненавидела за такие мысли – что боялась за папин айпод на прикроватном столике, за деньги, что вечно валяются в родительской спальне просто так.
– Она долго не выходила… очень. Потом Стейси поднялась наверх, нашла ее, и они вдвоем долго стояли на лестнице и разговаривали.
– А ты где была все это время?
– В своей комнате. Я дверь оставила приоткрытой, но они не знали, что я там.
– И о чем говорили?
– О мальчиках в основном. Стейси сказала, что ей нравится Бен, а Карин – что ей нравится Том. Потом Стейси пошутила: мол, вечер складывается удачно, если учесть, что они всего лишь выскочили за чипсами, – а Карин велела ей не говорить о еде, иначе ее стошнит. Стейси удивилась, почему та такая пьяная, и они вместе стали считать, сколько Карин выпила. Два бокала в пабе и еще три у нас дома. Тогда они решили, что ребята решили их напоить, и Карин сказала: у них это получается. Обе рассмеялись.
Детективы переглянулись. Элли не знала, о чем они думают.
– А что произошло потом?
– Том поднялся наверх и сказал, что мальчики заскучали. Тогда Стейси пошла вниз искать Бена.
– А Карин осталась с твоим братом?
– Да.
– Они разговаривали?
– Нет, целовались.
Небось детективы считают ее извращенкой: подглядывает за целующимися. Но словами было не описать, как ей тогда хотелось такого же для себя. Как хотелось нарядиться в субботу вечером и напиться до полной потери контроля… и чтобы ее пускали на вечеринки, где в темноте можно найти любовь.
– И тебе не показалось, что Карин принуждали? Ей нравились эти поцелуи?
– Да, но потом я открыла дверь, и они перестали. Я сказала Тому, что хочу поговорить с ним, а Карин пошла вниз. Тогда я предупредила его, что ей всего пятнадцать и, кажется, она совсем пьяная.
– И что он ответил?
– Чтобы я не волновалась. Мол, Фредди вылил в пунш две бутылки папиной водки и теперь все глушат его, как сок.
Ее мать закрыла рот рукой. Детектив Брайс оторвался от своих заметок:
– Вы как, в порядке, миссис Паркер?
У матери был такой вид, будто ее сейчас стошнит. Детектив Брайс встал и открыл окно.
– Если вы хотите выйти, миссис Паркер, я покажу вам, где можно подождать, – проговорил он. – Понимаю, как вам должно быть трудно.
Она покачала головой:
– Никуда я не уйду.
Элли потянулась и взяла ее за руку:
– Прости, мама, мне очень жаль. Ты не должна оставаться, иди, если хочешь…
– Никуда я не уйду, – повторила она.
Ее ладонь была теплой. Держать ее было приятно.
– Ладно, давай-ка отмотаем немножко назад, – вмешалась детектив Томас. – Итак, ты предупредила брата, что Карин всего пятнадцать. Он как-нибудь отреагировал на это?
– Нет.
– А что точно он сказал про пунш, Элли? Не помнишь?
– Сказал, что штука убийственная и Карин съела все фрукты, а ведь именно в них весь алкоголь накапливается.
