Тут и Ариана не удержалась от смеха.
Перед тем как вернуться домой, они все вместе погуляли поЦентральному парку, где устроили пикник возле пруда, и не забыли заглянуть взоопарк. Обезьяны весело скакали по своим клеткам, сияло теплое солнце –июньский день выдался на славу. Все четверо были очень молоды и отличночувствовали себя в компании друг друга. Впервые со дня гибели Манфреда Арианаподумала, что, может быть, когда-нибудь вновь будет счастлива.
– А какие у нас планы на лето? – вечером за ужиномгромогласно поинтересовался Пол. – Мы что, остаемся в городе?
Родители быстро переглянулись. Пол вечно обожал забегатьвперед, за время отсутствия сына они успели забыть эту его особенность.
– Мы ведь не знали, какие у тебя будут планы, сынок.
Рут улыбнулась, накладывая себе с большого серебряного блюдаростбиф.
– Я думала, что мы снимем дом где-нибудь в Коннектикуте илина Лонг-Айленде, но не хотелось без тебя ничего решать.
После смерти Саймона Либманы продали загородный дом, скоторым было связано слишком много болезненных воспоминаний.
– Кстати говоря, – вступил в разговор отец, – естьи другие решения, которые пора принять. Впрочем, если хочешь, не будем торопитьсобытия. Ты ведь едва успел вернуться.
Имелась в виду работа в банке, где для Пола ужеотремонтировали персональный кабинет.
– Да, отец, нам есть о чем поговорить.
Пол посмотрел Либману-старшему в глаза, и тот улыбнулся.
– Вот и отлично. Приезжай завтра в обеденное время ко мне, имы с тобой обо всем потолкуем.
Сэм подумал: нужно приказать секретарше, чтобы онараспорядилась насчет обеда.
– Хорошо, договорились.
Однако беседа проходила не совсем так, как он рассчитывал.Во-первых, сын потребовал, чтобы ему купили спортивный «кадиллак-родстер», акроме того, он выторговал себе отсрочку с работой до осени, сказав, что хочетустроить последние каникулы. Сэмюэл был вынужден признать, что мальчикпо-своему прав. В конце концов ему двадцать два года. Если бы он окончилколледж, то тоже получил бы право на летние каникулы. Да и машина – требованиевполне приемлемое. Какое счастье, что он вернулся с войны домой живым!..
В тот же день часа в четыре Пол заглянул в комнату к Ариане.Против обыкновения она была в одиночестве, без Джулии и Дебби.
– Получилось! – уверенно и спокойно сообщил он, в этотмомент похожий уже не на юношу, а на мужчину.
– Что получилось, Пол? – улыбнулась Ариана, жестомприглашая его сесть. – Садись и объясни, в чем дело.
– Во-первых, отец предоставил мне отпуск до осени. Аво-вторых, – тут он просиял и вновь стал похож на мальчишку, – яполучу настоящий «кадиллак-родстер». Каково, а?
– Потрясающе.
Ариана один раз, еще до войны, видела в Германии «кадиллак»,но он запомнился ей как-то смутно. И уж во всяком случае, это был не «родстер».
– А что такое «кадиллак-родстер»?
– Это не автомобиль, а красавец! Ты умеешь водить машину?
Лицо Арианы омрачилось.
– Да, умею.
Пол не понял, чем вызвана такая резкая смена настроения, нодогадался, что, должно быть, разбередил какую-то старую рану. Он нежно взял ееза руку и сделался до такой степени похож на Герхарда, что Ариана и вовсе чутьне расплакалась.
– Извини, я не должен был тебя ни о чем спрашивать. Иногда язабываю, что тебе не следует задавать вопросы о прошлом.
– Не говори глупостей.
Она крепко сжала его руку, давая понять, что не держит нанего обиды.
– Ты вечно обращаешься со мной, будто я сделана из стекла.Не бойся, спрашивай меня, о чем хочешь. Пройдет время, и мне уже не будет такбольно… Просто сейчас пока еще… Иногда это свыше моих сил… Рана слишком свежа.
Пол кивнул, думая о собственных ранах – о брате, о Джоанне.Других утрат в его жизни не было. Одна из них была нешуточной и непоправимой;другая принадлежала к совсем иной категории, но от этого воспринималась неменее болезненно. Глядя на его склоненную голову, Ариана вновь заулыбалась:
– Иногда ты так похож на моего брата.
Пол внимательно взглянул на нее – впервые она добровольнозаговорила о своем прошлом.
– Каким был твой брат?
– Ин??гда просто несносным. Однажды он, возясь с химикатами,устроил у себя в комнате настоящий взрыв. – Ариана улыбнулась, но быловидно, что она в любой момент может расплакаться. – Еще был случай, когдаон потихоньку от шофера взял новый «роллс-ройс» моего отца и врезался вдерево. – Голос Арианы дрогнул. – Я все время думала… – Она закрылаглаза, каждое слово давалось ей с трудом. – Я говорила себе, что такоймальчишка, как Герхард… не может умереть. Что он обязательно останется в живых,выкарабкается…
Она открыла глаза, и по ее лицу потекли слезы. Когда Арианаобернулась к Полу, он подумал, что за два года войны не видел зрелища болеедушераздирающего, чем это лицо.
– Уже несколько месяцев подряд я твержу себе, что должна отказатьсяот надежды, – еле слышным шепотом продолжила Ариана. – Я заставляюсебя поверить в то, что Герхард мертв… Он так много смеялся, он был красивый,молодой, сильный… – Ее душили рыдания. – Я любила его. И вот, несмотря навсе это… он мертв.
Наступила тишина. Пол обнял Ариану и прижал к себе, давая ейвыплакаться.
Нарушить молчание он решился очень нескоро. Сначалаосторожно вытер ей глаза своим белым платком, потом постарался разрядитьатмосферу шутливыми словами, однако по его глазам было видно, что Пол тронут доглубины души. Его отношение к этой девушке никак нельзя было назватьлегкомысленным.
– Значит, вы были богаты? «Роллс-ройс» с шофером и всетакое.
– Я не знаю, сколько у нас было денег, – улыбнуласьАриана. – Мой отец был банкиром. Понимаешь, в Европе не приняторазговаривать о подобных вещах. – Она глубоко вздохнула и попробовалаговорить о прошлом без слез: – Когда я была совсем маленькая, моя мама ездилана американской машине. Кажется, это был «форд».
– Седан?
– Не знаю, – пожала она плечами. – Может быть.Тебе бы эта машина понравилась. Потом она много лет стояла в гараже.
Ариана вспомнила о Максе, потом о «фольксвагене», которыйкупил для нее Манфред… Каждое воспоминание отзывалось болью. Углубляться впрошлое по-прежнему было опасно. Ариана почувствовала, как на нее вновьнаваливается тяжесть утраты. Того мира, в котором прошла вся ее жизнь, большене существовало.
– О чем ты думаешь, Ариана?
Она решила быть с Полом откровенной. Он ее друг, можно нескрытничать.
