Ознакомительная версия. Доступно 49 страниц из 245
Даже сейчас никто не знал, из какой части галактики прибыли эти пришельцы. И зачем. Никто не знал, сколько их прилетело. Или как они управляли своими высокоскоростными и совершенно бесшумными космическими кораблями. Немногое, что удалось о них выяснить в те редкие случаи, когда они снисходили до изучения жизни людей – словно рассеянные высококультурные туристы, полные отрешенного интереса, – только подтверждало их технологическое превосходство над человеком. Превосходство, во всей своей полноте не умещающееся даже в самые бурные фантазии. В недавно прочитанной Хебстером социологической работе выдвигалось предположение, что наука пришельцев превосходит современную науку человечества, как метеоролог, разбрасывающий сухой лед по истощенной от засухи почве, превосходит первобытного земледельца, неистово трубящего в бараний рог, пытаясь разбудить дремлющих богов дождя.
Длительные и жутко опасные наблюдения показали: точки-в-бутылках настолько развиты, что им не требовались никакие инструменты. Они работали непосредственно с самим материалом, меняя его форму и, по всей видимости, создавая и уничтожая материю простым волеизъявлением.
Некоторые люди вступили с ними в контакт…
И перестали быть людьми.
Лучшие умы человечества наведывались в поселения клубящихся пришельцев. Немногие вернулись, рассказывая о тех чудесах, которые они лишь смутно припоминали и не разглядели до конца. Их рассказы всегда звучали так, будто они слепли в самые ответственные моменты или срабатывал какой-то ментальный предохранитель.
Другие же – такие видные личности, как президент Земли, или трехкратный лауреат Нобелевской премии, или известные поэты – смогли преодолеть барьер, но стали теми, кто уже не вернется. Они оставались жить в поселениях пришельцев в Гоби, Сахаре и на американском юго-западе. С трудом обеспечивая себе пропитание, несмотря на приобретение невероятных способностей, они благоговейно слонялись среди чужаков, разговаривая странными гортанными и носовыми звуками, которые, по всей видимости, были человеческим вариантом языка их хозяев, что-то вроде пиджин-пришельского. Кто-то пошутил, что разговор с первяком напоминает попытки на слепого прочесть страницу написанного шрифтом Брайля послания для осьминогов.
И совершенно никого из оставшегося большинства не вдохновляло то, что эти бородатые, вшивые, вонючие бродяги, эти словно пьяные пустомели, порабощенные разумом совершенно другой формы жизни, являлись лучшими представителями всего человечества.
Люди и первяки возненавидели друг друга практически с самого начала: люди ненавидели первяков за подобострастие и беспомощность с точки зрения людей, первяки ненавидели людей за невежество и отсутствие способностей с точки зрения пришельцев. И за исключением выполнения приказов пришельцев через нелегальных посредников вроде Хебстера, первяки общались с людьми ровно столько же, сколько их хозяева.
Если их помещали в лечебные учреждения, они или сводили себя в могилу своим бесконечным кхм-пчхи! или внезапно теряли терпение и прокладывали себе путь на свободу через стены лечебниц и любой встававший на их пути медицинский персонал. Поэтому энтузиазм шерифов и их помощников, медсестер и санитаров заметно угас, и насильно удерживать первяков где-либо перестали.
Так как эти две группы людей настолько отличались в психологическом плане, что свести их вместе не было никакой возможности, нечесаные кудесники были удостоены отдельной классификации: первые от человечества, первяки. Не лучше и не хуже остальных. Просто другие. И очень опасные.
«Что сделало их такими?..» – Хебстер откатился на стуле назад и посмотрел на отверстие в полу, где раньше размещалась сигнальная пружина. Тесей полностью растворил ее, но как? Силой мысли? Предположим, это телекинез, примененный одновременно ко всем молекулам металла, заставивший их двигаться быстрее и спонтанно. Или, возможно, он просто переместил пружину куда-то в другое место. Куда? В космос? В гиперпространство? В другое время? Хебстер покачал головой и притянул себя назад к удобной и гладкой поверхности стола, успокаивающей и настраивающей на деловой лад.
– Мистер Хебстер? – спросили по громкой связи так резко, что тот даже подпрыгнул. – Это Маргритт из Общей лаборатории номер двадцать три «Б». Ваши первяки только что прибыли. Регулярная проверка?
«Регулярная проверка» означала беседу девяти специалистов общей лаборатории с первяками по всем доступным для понимания техническим вопросам. Методы этой беседы могли быть разными: от выпаливания большого числа вопросов, как на полицейском допросе, до сбивания первяков с толку и поддержания их в таком состоянии в надежде на то, что те выдадут хоть какие-то неожиданные и полезные научные знания.
– Да, – ответил Хебстер. – Регулярная проверка. Но сначала пусть с ними поговорит специалист по текстилю. Вообще, пусть он руководит всей проверкой.
Пауза на другой стороне.
– Единственный специалист по текстилю в этой секции – это Чарли Верус.
– Ну, и? – начал раздражаться Хебстер. – Почему вдруг такой тон? Надеюсь, он компетентен. Что о нем говорит персонал?
– Персонал говорит, что он компетентен.
– Вот и решено. Смотрите, Маргритт, у нас по всему зданию бегает Спецкомиссия с налитыми кровью глазами. У меня нет времени заниматься раздорами между вашими подразделениями. Переведите меня на Веруса.
– Да, мистер Хебстер. Берт! Позови Чарли Веруса. Да, его.
Хебстер покачал головой и хмыкнул. Эти технологи. Скорее всего, Верус был очень умным и очень неприятным в общении.
– Мистер Хебстер? Это Верус, – вновь заговорил комутатор скучающим и манерным голосом. Скорее всего, этот Верус был неплохим человеком, несмотря на свои неврозы. В корпорации «Хебстер Секьюритиз» отдел кадров был просто первоклассным.
– Верус? Я о тех первяках. Хочу, чтобы вы руководили проверкой. Один из них знает, как делать легкую как шелк синтетическую ткань. Узнайте сначала об этом и только потом приступайте ко всему остальному, что у них есть.
– Первяки, мистер Хебстер?
– Я сказал «первяки», мистер Верус. Вы специалист по текстилю, спешу вам напомнить, а не комедиант на полставки. Приступайте к делу. Мне нужен отчет о синтетической ткани к завтрашнему утру. Если нужно, работайте всю ночь.
– Прежде чем мы приступим, мистер Хебстер, возможно вам будет интересна малозначительная деталь. Уже существует синтетическая ткань, которая по свойствам гораздо лучше шелка…
– Знаю, – коротко ответил генеральный. – Ацетат-целлюлоза. К сожалению, у нее несколько недостатков: возгораемость, низкая прочность, плохая химическая устойчивость, потому нельзя использовать стойкие красители. Все верно?
Ответа не последовало, но Хебстер почувствовал, как на том конце потрясенно кивали головой. Он продолжил:
– Кроме того, у нас есть белковые волокна. Они хорошо красятся, легки, имеют достаточную для предметов одежды теплопроводность, но предел их прочности совершенно не сравним с синтетической тканью. Искусственные белковые волокна могли бы стать решением: они такие же легкие, как шелк, мы могли бы использовать те же кислотные красители, что и для шелка, чтобы наши клиентки просто млели и тут же отдавали свои деньги. Знаю, что здесь очень много если, однако один из тех первяков сказал что-то о синтетике, такой же легкой как шелк, и я не думаю, что он находится в здравом уме и говорит об ацетат-целлюлозе. Не нейлон, не орлон, не хлорвинил или что-либо еще, чем человечество уже обладает и что использует.
Ознакомительная версия. Доступно 49 страниц из 245
