«Он не только подчеркнул не откровенность этого человека («Что думает на самом деле, ни черта не поймешь!»), но и более того — выразил большие сомнения в безупречности Яковлева по отношению к Советскому государству в целом. Тут же Андропов сказал, что Яковлев десять лет уже как работает в Канаде и что пора его отзывать в Москву. «Кстати, — заметил Юрий Владимирович, — есть люди, которые очень хлопочут о возвращении Яковлева в Москву, вот и пусть порадуются». В числе хлопочущих людей был назван Арбатов, который, по словам Андропова, еще при Брежневе сам приложил руку к тому, чтобы подальше отправить Яковлева из Москвы на посольскую работу, «а теперь вдруг почему — то не может обойтись без этого проходимца». Да, именно так, назвав Яковлева «проходимцем», и закончил наш телефонный разговор Юрий Владимирович»,
Крючков В.А. Личное дело. Ч. I. M., 1997. С. 284—285 — заключает свой рассказ В. А. Крючков.
Здесь, как видим, фигурирует Арбатов, один из брежневских «социал — демократов». Его хлопоты о Яковлеве нам понятны (О. А. Платонов относит Г. А. Арбатова к числу «агентов влияния», которые, «маскируя свою антигосударственную деятельность привычной марксистской фразеологией», «подталкивали политическое руководство страны к принятию решений, ставших первыми шагами на пути к разрушению СССР». Арбатов, занимавший «проамериканскую позицию», стал «другом Америки», по признанию заместителя Госсекретаря США Тэлбота, еще с 70–х годов. (Платонов О. А. Терновый венец России. Тайная история масонства 1731–1996. М., 1996. С. 402). Непонятно другое: почему Генеральный секретарь, обладающий необъятной властью, потворствует хлопочущим за человека, который вызывает сомнения относительно «безупречности» его отношения к Советскому государству и которого нельзя назвать иначе, как проходимцем. Быть может, Андропов лишь на словах не одобряет Яковлева, а втайне с ним? Или за Яковлевым уже тогда стояли такие силы, с которыми не мог не считаться даже Генеральный секретарь? По — видимому, утвердительный ответ может быть дан как на первый, так и на второй вопрос. Похоже, Юрий Владимирович лукавил, когда по отношению к Арбатову занял несколько отстраненную позицию. Брежневский «социал — демократ» стоял близко к Андропову в качестве советника по внешнеполитическим вопросам (Горбачёв М. С. Жизнь и реформы. Кн.1. С. 224). И он, конечно, имел непосредственное влияние на Андропова. К Яковлеву был благожелательно настроен и Горбачёв (Там же. С. 237), которого Андропов считал своим человеком. Наконец, нелестный отзыв Андропова о Яковлеве мог не отражать настоящего отношения генсека к послу в Канаде. Существует версия, согласно которой между ними было и нечто общее (Семанов С. Н. Юрий Владимирович. Зарисовки из тени. М., 1995. С. 90). Но даже если она неверна, бесспорно другое: Яковлева поддерживали и продвигали весьма влиятельные люди.
Сейчас, по прошествии времени и конкретных событий, недоумение Андропова насчет того, почему кое — кто в Москве не может обойтись без Яковлева, кажется наивностью, довольно странной для генсека, бывшего совсем недавно председателем КГБ СССР и подписавшего записку об «агентах влияния» иностранных спецслужб, направленную в ЦК КПСС. Неужели Андропов не знал, что приближается перестройка и Яковлев нужен именно в Москве? Не случайно, на наш взгляд, в судьбе Яковлева активное участие принимает Горбачёв, с помощью которого тот вернулся в Союз и сразу же
«был назначен директором Института мировой экономики и международных отношений АН СССР. Он довольно быстро вошел в неофициальную команду Горбачёва, помогая последнему готовить материалы к докладам и статьям»
Крючков В. А. Личное дело. Ч. I. С. 286 «После возвращения из Канады и назначения на должность директора Института мировой экономики и международных отношений в разработке концептуальных материалов самую активную роль стал играть А. Н. Яковлев»,
Медведев В. А. В команде Горбачёва. Взгляд изнутри. М., 1994. С. 18 — сообщает и В. А. Медведев.
А. Н. Яковлев
«не воспринимал Союз, считал нашу страну империей, в которой союзные республики были лишены каких бы то ни было свобод. К России он относился без тени почтения, я никогда не слышал от него ни одного доброго слова о русском народе,
— пишет В. А. Крючков.—
Да и само понятие «народ» для него вообще никогда не существовало»
Там же. С. 288 В другой раз Крючков говорит:
«Я ни разу не слышал от Яковлева теплого слова о Родине, не замечал, чтобы он чем — то гордился, к примеру, нашей победой в Великой Отечественной войне. Меня это особенно поражало, ведь сам он был участником войны, получил на фронте тяжелое ранение. Видимо, стремление разрушать, развенчивать все и вся брало верх над справедливостью, самыми естественными человеческими чувствами, над элементарной порядочностью по отношению к Родине и собственному народу»
Там же. С. 289 Если Крючков верно подметил индивидуальные особенности Яковлева, то следует признать факт разложения правящей партийной верхушки, допускающей в свою среду и удерживающей в ней лиц с подобными взглядами и настроениями.
По свидетельству В. А. Крючкова,
«начиная с 1989 года в Комитет госбезопасности стала поступать крайне тревожная информация, указывающая на связи Яковлева с американскими спецслужбами. Впервые подобные сведения были получены еще в 1960 году. Тогда Яковлев с группой советских стажеров… в течение одного года стажировался в США в Колумбийском университете»
Там же. С. 294 В 1990 году КГБ
«как по линии разведки, так и по линии контрразведки получил из нескольких разных (причем оценивавшихся как надежные) источников крайне настораживающую информацию в отношении Яковлева. Смысл донесений сводился к тому, что, по оценкам спецслужб, Яковлев занимает выгодные для Запада позиции, надежно противостоит «консервативным» силам в Советском Союзе и что на него можно твердо рассчитывать в любой ситуации. Но, видимо, на Западе считали, что Яковлев сможет проявлять больше настойчивости и активности, и потому одному американскому представителю было поручено провести с Яковлевым соответствующую беседу и прямо заявить, что от него ждут большего. Профессионалы хорошо знают, что такого рода указания даются тем, кто уже дал согласие работать на спецслужбы, но затем в силу каких — то причин либо уклоняется от выполнения заданий, либо не проявляет должной активности. Именно поэтому информация была расценена нами как весьма серьезная, тем более что она хорошо укладывалась в линию поведения Яковлева, соответствовала его практическим делам»
