Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
Великий магистр избирался Великим (или Всеобщим) капитулом и исполнял свои обязанности до своей смерти или отставки. Процесс выборов был строгим и сложным. Второй в ордене человек после предыдущего Великого магистра (впоследствии Гроссмейстера) назначал дату и место встречи всех рыцарей из близлежащих окрестностей, которые освобождались на это время от обязанностей. Кроме того, вызывали представителей из более отдаленных местностей. Когда высшее руководство и представители были в сборе, этот заместитель рекомендовал рыцаря, который станет первым выборщиком. Если собравшиеся одобряли этот выбор, тот рыцарь называл второго выборщика, и каждый голосовал, одобряя его или требуя представить на рассмотрение другое имя, и так до тех пор, пока соглашение не будет достигнуто. Затем двое выбирали следующего, и собравшиеся соглашались или нет, до тех пор, пока восемь рыцарей, один священник и четверо братьев низшего ранга не оказывались избранными в качестве окончательных выборщиков. Затем выборная коллегия давала клятву исполнять свои обязанности без предубеждения или предварительного сговора и выбрать наилучшего человека, пригодного для вакантной должности. На закрытом заседании первый выборщик давал коллегии первоначальную рекомендацию. Если этот кандидат не набирал большинства голосов, то затем кто-то другой, в свою очередь, предлагал другое имя, до тех пор пока выбор не был сделан. Когда коллегия оглашала свое решение капитулу, священники начинали петь «ТЕ DEUM LAUDAMUS» и сопровождали нового магистра к алтарю, чтобы привести его к клятве в новом звании.
Гроссмейстер выполнял в первую очередь функции дипломата и управляющего хозяйством. Выборы обычно возносили его над статусом, которым он обладал по праву рождения. Он встречался со знатными людьми и церковниками из мест, где протекала деятельность ордена, вел пространную переписку с более отдаленными монархами и прелатами, включая императора и папу. Он много путешествовал, посещая различные монастыри ордена, проверяя дисциплину и следя, чтобы ресурсами должным образом распоряжались.
Гроссмейстер назначал чиновников, которые были его ближайшими советниками. Гроссмейстер, главнокомандующий военными силами ордена в Святой земле и казначей разделяли ответственность за три ключа к огромному сундуку, в котором хранились сокровища ордена. Эта ответственность подчеркивала пределы власти, вручавшейся одному человеку, какой бы пост он ни занимал. Важные решения всегда принимались группой людей, часто Великим магистром и его подчиненными, но часто также и по решению Великого капитула.
Казначей отвечал за финансовые вопросы: хотя рыцари давали обет бедности, орден в целом не мог бы существовать без еды, одежды, оружия, хороших лошадей, услуг ремесленников, возниц и корабельщиков, чья работа оплачивалась деньгами. Теоретически только высшие чиновники ордена могли знать о его финансовом положении, но на практике все участники Великого капитула получали достаточно информации, чтобы планировать строительство замков, церквей, госпиталей, ведение военных кампаний, и они передавали эту информацию своим братьям-рыцарям и капелланам.
Великий командор отвечал за повседневную деятельность в областях, не связанных напрямую с военными действиями. Он управлял младшими по рангу официальными лицами, контролировал казначея в сборе и расходовании средств, вел переписку и хранил сообщения в архивах. Его обязанности были, очевидно, почти такими же, как обязанности Великого магистра, хотя менее масштабными, и он командовал военными силами в Святой земле в отсутствие Великого магистра. Существовали также региональные командоры в Священной Римской империи (Австрия, Франкония и т.д.) и местные кастеляны, которые возглавляли многочисленные монастыри и госпитали.
Маршал отвечал за готовность к военным действиям. Его должность, изначально связанная с заботой о конях (от marshal – конюх), подчеркивает значение, которое имели оснащение и подготовка кавалерии для успешных боевых действий. Этой стороне своих обязанностей он отдавал большую часть времени. Теоретически ризничий и командор госпиталя были подчинены ему, однако на практике они были в высшей степени самостоятельными. И пожалуй, лучше считать эти звания почетными, поскольку они не были эквивалентными современным постам глав бюрократического аппарата. Вместе они образовывали опытный внутренний совет, на который Гроссмейстер мог полагаться.
Дела, затрагивающие подданных ордена, торговых партнеров и других правителей, решались в атмосфере монаршего двора. Гроссмейстер выслушивал просьбы, внимал доводам и давал ответ после того, как приходил к определенному решению. Архивы ордена хранили сотни тысяч документов. Более важные хранились у писцов Гроссмейстера, чтобы легче было наводить справки, прочие располагались в местных монастырях.
Лишь у немногих из членов ордена были основания интересоваться деталями его управления: у капелланов были свои обязанности, сержанты (и другие воины) были ограничены кругом своих – управлением маленькими хозяйствами и заботой об амуниции. Немногие из рыцарей были достаточно умны и опытны, чтобы занимать высокие посты, или были достаточно высокого рода, чтобы на них возложили эту ответственность без долгой службы в ордене. Благородное происхождение было почти обязательным для карьеры. Считалось, что люди благородного сословия наследуют способность править так же, как кони наследуют силу и выносливость. А поскольку у них были еще и влиятельные родственники и опыт светской жизни, они могли добиться для ордена того, чего никогда нельзя было бы достичь одними только способностями и благочестием. Не все люди благородного происхождения были одинаково знатными, и немногие из рядовых рыцарей были благородного происхождения. Немецкие рыцари часто были потомками бюргеров или выходцами из мелкопоместного дворянства и даже так называемых «ministerials» (министериалов[5]), чья растущая значимость так и не могла изгладить память об их низком происхождении. Число членов ордена из знатных родов всегда было невелико, и немногие из них обращались к монастырской жизни лишь потому, что они были лишены необходимых качеств, чтобы жить за пределами монастыря.
Впрочем, любое пятно на репутации от происхождения (из бюргеров или министериалов) практически смывалось церемонией посвящения. Посвящаемый в рыцари жертвовал немалым – ведь он не только давал обеты, но и приносил в качестве вступительного взноса (или «приданого») 30-60 марок, иногда в форме земельного надела. Это была не пустяковая сумма, однако вносили ее охотно, ведь престиж семьи рыцаря значительно повышался, а в будущем можно было надеяться на финансовые и политические выгоды. Если же рыцарь оказывался банкротом, то при вступлении в Тевтонский орден его долги ликвидировались.
Ежедневная деятельность рыцарей была скрупулезно распланирована, так же как это принято поныне в большинстве армий: держи солдата занятым и удержишь его от неприятностей. Однако не вооружение и не амуниция составляют огромное различие между солдатом современной армии и тевтонским рыцарем, а полная, абсолютная приверженность рыцаря своей двойной задаче. В равной степени монах и воин, он должен был присутствовать на церковных службах, хоть и коротких, но частых и регулярных, и подчиняться дисциплине, несравнимой с той, что существует в любой современной военной организации – ведь так рыцарь должен был существовать до самой своей кончины. Бедность, целомудрие и послушание были настоящей жертвой, принесенной настоящим мужчиной.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
