Так вот, Иисус, по сообщению Иосифа Флавия, прославился чудесами: «Он творил такие поразительные и невиданные чудеса, которые не под силу ни одному человеку; но из-за обычного человеческого облика его нельзя было назвать и ангелом… Рядом с ним толпилось много простых людей, жадно внимавших его поучениям. Вокруг него распространялось нервное ожидание, что он наконец сможет освободить еврейский народ от римского ярма… Когда они поняли, что он способен выполнить все, что пожелает, то призвали его пойти в город, изгнать римские войска и самому стать царем, однако он оставил их слова без внимания».
Согласно записям Иосифа Флавия, еврейская верхушка дала взятку Понтию Пилату, римскому прокуратору Иудеи, дабы тот разрешил распять Христа, поскольку синедрион пугала растущая популярность Иисуса среди рядовых евреев. Историк отмечает: в самый разгар казни «весь храм – от верха до основания – неожиданно, словно вуалью, покрылся густой мглой». В пространном описании храма Иосиф Флавий упоминает надпись: «Иисус – владыка, который никогда не правил, – был распят евреями, потому что предрек гибель города и полное разрушение храма».
Аналогичное предсказание мы встречаем и в Евангелии от Луки: «И когда некоторые говорили о храме, что он украшен дорогими камнями и вкладами, Он сказал: придут дни, в которые из того, что вы здесь видите, не останется камня на камне; все будет разрушено» (Лука, 21:5-6). Более вызывающим выглядит заявление Иисуса из Евангелия от Иоанна: «Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его» (Иоанн, 2:19). Именно оно возмутило еврейских первосвященников и послужило одним из пунктов обвинения в адрес Христа.
Но Иисус предсказал разрушение не только храма, но и всего Иерусалима. На сей счет существуют два противоположных взгляда. По мнению христиан, именно из-за этого предсказания только что зародившаяся в Иерусалиме христианская община перебралась на север, в Пеллу, как только римляне осадили столицу. Скептики полагают, что данное «предвидение» евангелисты добавили после реального события. Так или иначе, абсолютно ясно: ранние христиане рассматривали разрушение Иерусалимского храма и как неотъемлемую часть нового договора между Богом и людьми, и как Божественное наказание евреев, отвергших Его родного Сына. Рассказав о том, что мать убила собственного ребенка, дабы тот не попал к осадившим Иерусалим врагам, Евсевий, один из первых христианских историков, добавляет:
«Таково было воздаяние евреям за их ужасающе несправедливое и злобное обращение с Сыном Божьим… После страданий Спасителя и яростного требования еврейской толпы помиловать бандита и убийцу (Варавву) и покарать Иисуса на весь народ пало проклятие».
В наши дни попытки уничтожить еврейский народ выглядят куда более безжалостными и несправедливыми, чем во времена Веспасиана и Адриана, поэтому трудно не заметить антисемитской направленности Евангелия. Например, святой Матфей пишет: «Пилат… сказал: невиновен я в крови Праведника Сего… И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших» (Матфей, 27:24-25). Но это не означало, насколько можно судить, обвинения еврейского народа в том смысле, в каком мы встречаем его… в Испании XVI столетия или в расовых теориях в духе Хьюстона Стюарта Чемберлена в XIX веке. Грубые расовые предрассудки отсутствуют как в античности, так и в Средние века, и в наши дни. В конце концов, и Христос, и его последователи, включая евангелистов, были евреями.
Вражда между иудеями и христианами носит не расовый, а религиозный характер, и, учитывая неустранимые противоречия между двумя религиями, очень трудно найти способ погасить конфликт. Разрушение храма, предсказанное Христом, было не просто физическим фактом, а олицетворением упадка иудаизма как идеи. Господь определил, что еврейский народ послужит чем-то вроде «кокона» для мессии, и раз тот явился, то «кокон» должен исчезнуть, погибнуть.
Из Евангелия явствует: лидеры синедриона не поняли миссии Иисуса. Вероятно, испугавшись того, что проповеди Христа спровоцируют римлян на активные действия (хотя, судя по довольно сдержанной реакции Пилата, дело обстояло несколько иначе), первосвященники и старейшины резко реагировали на растущую популярность нового пророка. С их позиции это вполне объяснимо, если вспомнить, какие животрепещущие вопросы затрагивал Иисус в своих ярких проповедях. Синедрион, похоже, был уверен, что идеи Иисуса умрут вместе с ним. Абсолютно неправдоподобным представляется сегодня мнение иудейского первосвященника Каиафы: «И не подумайте, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб» (Иоанн, 11:50).
Как известно, заповеди Христа не умерли вместе с ним: они были подхвачены массой народа. Оставим в стороне вопрос, явилось ли это результатом деяний самого Христа или же на его последователей «сошел святой дух» в виде языков пламени. Несомненно одно: распятие Иисуса из Назарета – и его вероятное воскрешение – позволило ученикам во всеуслышание утверждать: Учитель был «и Богом, и человеком».
Иудейская верхушка предпринимала всевозможные усилия, чтобы подавить в зародыше христианское движение. Петра арестовали, а Стефана (первого христианского мученика) забили камнями. Ирод Агриппа I, внук Ирода Великого, велел обезглавить апостола Иакова, брата евангелиста Иоанна. И только вмешательство римского прокуратора помешало казни всех остальных учеников Иисуса. В 62 году – во время небольшой паузы между правлением Порция Феста и восшествием на римский трон Луция Альбина – иудейский первосвященник Анания выдвинул обвинения против второго апостола по имени Иаков, известного как «брат Спасителя». По приговору синедриона того сбросили с храмовой стены и забили до смерти.
Однако самым яростным противником и настоящим «бичом Божьим» для иудаизма стал не ученик Христа, а Павел из Тарса. Он жестоко преследовал христиан до тех пор, пока на дороге в Дамаск – куда он направлялся, чтобы арестовать по приказу синедриона группу христиан, – ему не явился Иисус, который произнес: «Иди, ибо он есть Мой избранный сосуд, чтобы возвещать имя Мое перед народами и царями, и сынами Израилевыми» (Деяния, 9:15). И дело не столько в том, что Павел переменил веру, а в том, что он первым сделал решительный шаг в идеологической борьбе с иудаизмом, осознав то, до чего не додумались первые апостолы, а именно: чтобы стать христианином, необязательно быть евреем[3].
Иудейская верхушка враждебно относилась к Павлу главным образом из-за его невероятно успешных проповедей по всей империи. Письма, которые Павел писал своим последователям в Эфесе, Коринфе и Риме, демонстрируют уважение к еврейским традициям, но в то же время он упорно настаивал, что Моисеев закон теперь излишен, что «мы можем спастись только верой в Христа, посланника Божия».
