Книга Тайны античного мира - Игорь Можейко

Когда Шлиман решил поверить Гомеру и найти сказочный город Трою, никто, кроме жены Софии, ему не поверил.

Как Троя могла быть настоящей, а война за нее реальной, если в ней участвовали только боги и герои и все истории, рассказанные в «Илиаде», совершенно неправдоподобны?

Но в результате победил Шлиман, который утверждал, что в основе многих мифов и преданий Эллады лежат реальные события и живые люди, но со временем эти истории обросли слухами, сплетнями, песнями и легендами, так что родная мать никогда не узнала бы Одиссея или Гектора.

Впрочем, уже сегодня многие думают, что некие древние факты и события лежат в основе всех крупных эпических произведений человечества.

И нетрудно допустить, что богатыри русских былин тоже когда-то состояли в дружинах Владимира или Ольги, а рыцари Круглого стола верно служили королю Артуру.

Да и как будешь с этим спорить, если недавно отыскали место рождения короля Артура, причем именно в том замке, с которым его рождение было связано в легендах. Там нашли надпись, в которой упоминается его имя.

Но порой трудно понять, где пролегает граница между легендой и фактом. Человеческое воображение – могучий изобретатель, и не исключено, что Соловей-разбойник русских былин первоначально был обыкновенным лесным бандитом, который умел свистеть в два пальца.

И все же археологи порой идут на сомнительные предприятия, доверившись легендам или поэмам Гомера.

Так случилось несколько лет назад с греческим архитектором Пападимитрио, который прославился удачными раскопками в Микенах, а потом был назначен руководить реставрацией церкви в городке Браврон, которую, несмотря на малый размер, считают образцом раннего византийского зодчества.

Раз уж Пападимитрио на несколько месяцев застрял в Бравроне, то решил заняться изучением истории городка, тем более что он знал – город этот непростой. И главное – архитектор вспомнил, что Геродот именно в этом городе помещал храм Артемиды, который особенно почитался гречанками. Греческий драматург Аристофан уверял, что этот храм был знаменит необычными танцами и обрядами.

И наконец, название городка встречалось в некоторых мифах об Ифигении.

И тут мы возвращаемся к Гомеру и Трое. Никуда от них не денешься!

Итак, жил-был царь Микен Агамемнон. Была у него любимая жена Клитемнестра и дочь Ифигения.

После того как троянский молодец Парис умудрился обидеть богинь, отдав яблоко Афродите в обмен на любовь Елены Прекрасной, война стала неизбежной. Греки-ахейцы во главе с Агамемноном собрали армию, призвали всех богатырей и собрались в Авлиде, где их ждали корабли, чтобы отплыть на ту сторону моря к Трое.

Греки ждали у моря погоды, а погоды не было. Ветры были противными.

А раз ветер не стихал, пришлось обратиться к прорицателю Калхасу за квалифицированным советом.

Прорицатели в Греции редко радовали своих клиентов. Предпочитали их пугать.

Вот и Калхас решил не выделяться и попросту объяснил Агамемнону, что ветер дует не в ту сторону по причине божественного нерасположения.

– Кого из богов я еще обидел? – воскликнул Агамемнон. – Вроде бы я был очень осторожен, зная, какие они у нас капризные и даже порой подлые.

Калхас почесал в затылке и предположил, что когда-то Агамемнон на охоте убил лань.

– Разумеется, – согласился Агамемнон, – я на охоте десятки этих ланей подстрелил.

– А вот та, из-за которой ветры не туда дуют, – сказал Калхас, – была особенной. Любимой ланью богини Артемиды-охотницы.

– И что же делать?

Калхас поколдовал немного и со вздохом ответил:

– Придется за эту лань зарезать твою любимую дочку Ифигению.

Любая цивилизация проходит в своем развитии первобытную стадию религии, в которой боги или духи требуют страшных жертв за свои услуги. Природа страшна, жизнь жестока, за все надо платить. И если засуха грозит уничтожить урожай и погубить все племя, жрец приказывает вождю принести в жертву свое дитя. Видно, боги были не только кровожадными, но еще и пожирали человечину.

Память о таких жестоких временах осталась в сказках многих народов. Даже в русских сказках – ведь не на прогулку выгоняют дочку в лес отец с мачехой, и не зря стоит котел в избушке Бабы Яги.

Герои гомеровской «Илиады» были дикарями. Их действия трудно объяснить по нашим меркам. Казалось бы, зачем убивать принцессу, если нет подходящего ветра? Выходи в море на веслах – ведь флот тогда был весельным, а паруса выполняли только вспомогательную роль!

Но для Гомера убийство Ифигении было элементом драмы, а для Агамемнона – прозой жизни. И в самом деле – а вдруг не ту лань пристрелил?

Дальше отец начал лгать так, что даже стыдно за него: столько лжи ради того, чтобы убить девочку! Уж очень хотелось повзрослевшим, но не поумневшим мальчикам помахать мечами в свое удовольствие!

Итак, Агамемнон сообщил своей жене Клитемнестре, что хочет отдать дочь за Ахиллеса. Мама обрадовалась, велела дочке надеть лучшую тунику, и они поехали в Авлиду. Там товарищи папы уже были готовы к встрече, и сам псевдожених помогал ему тащить дочку на алтарь и жестоко убить ее. Причем известно, что в Авлиде стоял храм Артемиды, где испокон века приносили человеческие жертвы. Агамемнон был не первым и не последним.

Кстати, когда археологи раскапывали остатки этого храма, то обнаружили алтарь, на котором и зарезали Ифигению.

Если все было так на самом деле, то становится понятным, почему Клитемнестра убила возвратившегося с победой из Трои мужа. Возможно, он принялся похваляться тем, что не зря зарезал своего ребенка.

Но существуют и другие мифы, связанные с Ифигенией. Тем более что трагическая судьба девушки, которая ехала на свадьбу, а оказалась на плахе, вдохновляла многих драматургов, которым не хотелось, чтобы эта история кончалась так быстро.

По версии некоторых писателей Ифигения вовсе не погибла. Артемида, видно раскаявшись и даже возмутившись бессердечием отца (ветер-то изменился, иначе как войско добралось бы до Трои?), окутала Ифигению дымовой завесой и перенесла по воздуху в Тавриду, в края, далекие от боев и предсказателей. Надо было там наводить греческие порядки.

Ифигения сидела на берегу в окружении верных крымских дикарей и ждала, когда кого-нибудь выбросит волной на берег. Тогда потерпевшего кораблекрушение хватали, тащили в храм Артемиды и приносили в жертву точно на таком же алтаре, как в Авлиде, а Ифигения руководила церемонией и, может быть, даже радовалась – не только девушкам мучиться!