Автор «Прекрасной истории» отмечает, что закрытие Ганзейского двора явилось актом вмешательства государства в торговые дела, следствием присоединения Новгорода к Московскому государству. Оно имело как моральные, так и экономические последствия: «…тогда все умы, а также и торговля, отвратились от Новгорода».
О значении торговли в экономической жизни Новгорода писал польский ученый Матвей Меховский в своем историко-географическом сочинении «Трактат о двух Сарматиях» (1517), которое, по словам С.А. Аннинского, было «первой по времени работой, специально посвященной обзору стран и народов Северо-восточной Европы». Сам Меховский в России не был, и русские известия его «Трактата» основаны на устных рассказах, а также сообщениях русских летописей, заимствованных им из «Истории Польши» польского историка Яна Длугоша:
По обширности Новгород немного больше, чем Рим, так как Рим в окружности имеет тридцать две италийских мили, что составляет шесть миль германских с остатком в две италийских мили. Новгород же имеет целых семь миль, то есть 35 италийских. Здания в Новгороде деревянные, а в Риме каменные.
Купцы там были, да и до сих пор есть богатейшие, притом настолько, что у каждого близ столовой есть кранц, то есть хранилище со сводом (подвал), в который бросают без счета золото, серебро и драгоценные камни.
Вот почему, когда Иван, то есть Иоанн, князь Московский, в 1479 году отнял Новгород у великого князя Литовского Казимира, он мог захватить сразу эти новгородские сокровища и увезти в Московию до трехсот возов, до верху полных только золота, серебра и драгоценного жемчуга.
В этом же Новгороде издавна стали постоянными несчастьями убийства и грабежи: часто при обнаружении или обвинении какого-нибудь преступника начинали бить в колокол совета (претории), где сидели в качестве судей сто сенаторов, все длиннобородые по обычаю родины. Народ, услышав звон колокола, сбегался со всего города, причем каждый хозяин захватывал два камня в руки, а сыновья его по столько же… Когда сенаторы выносили обвинительный приговор преступнику, близстоящие осыпали его камнями и убивали, а затем шумной толпой бежали к дому убитого и разграбляли все его имущество. Дом с участком продавался, а деньги конфисковались в пользу государства.
Иван, вышесказанный князь москов, захватив в свою власть Новгород, поставил на пяти известнейших улицах города пять командиров с воинами для подавления и предотвращения обычных беспорядков, нападений и грабежей.
В Новгороде есть замок, называемый Детинец. В нем находится главная церковь святой Софии, то есть Спасителя. Крыта она блестящими золотыми пластинками. В том же Новгороде есть семь монастырей черных монахов устава св. Василия, и отстоят они друг от друга приблизительно на полмили… Много там и церквей разных святых: одному св. Николаю, из всех святых у русских наиболее чтимому, посвящено столько церквей, сколько дней в году.
Сочинение Меховского интересно тем, что в нем приводятся некоторые детали о покорении Новгорода Иваном III и об административном управлении Новгородом. Он, в частности, сообщил о том, что Иван III вывез из Новгорода софийскую казну, и оценил ее в 300 повозок «золота, серебра и жемчуга». Сообщение об этом есть в «Истории Польши» Я. Длугоша. Впоследствии его повторили С. Герберштейн, А. Кампензе, И. Пернштейн, С. Немоевский, А. Олеарий, П. Марпергер. С этого времени одной из составляющих имиджа Великого Новгорода становится легенда о его несметных богатствах, вывезенных в Москву.
Из сочинения Меховского следует также, что высшую судебную власть в республиканском Новгороде осуществлял Совет господ — претория, в которой заседали сто длиннобородых сенаторов. Он описывает также механизм созыва веча. Оно собиралось по первому звуку колокола претории. «Пять командиров на пяти улицах города» — это, по всей вероятности, пятиконецкие старосты, институт которых сохранялся и после включения Новгорода в состав Московского государства.
В XVI веке, как и в предыдущее столетие, европейцев поражали размеры Новгорода, они считали его «знаменитейшим и богатейшим из всех северных городов», «наиболее значительным по многолюдству и известности», по величине не уступающим Лондону и Риму. По мнению А. Поссевино, численность населения Новгорода составляла 20000 человек. Итальянец Марко Фоскарино писал, что Новгород «получил значение главного города вследствие чрезвычайного множества зданий, красивого и рыбного озера и прекрасного старинного и чтимого храма, построенного в подражание св. Софии в Константинополе». Как «город с огромным населением» характеризовал Новгород XVI века С. Немоевский.
Кроме необычных размеров Новгорода иностранные наблюдатели зафиксировали своеобразие его планировки — концентрирование торговой и жилой части города вокруг единого центра — детинца, в то время как для западноевропейского города была характерна планировка, ориентированная на два центра: замок-крепость и рынок с ратушей. Меховский и Кампензе отметили, что Новгород отличается от европейских городов преобладанием деревянных построек. Иностранцы отмечали также большое количество зданий и удобное положение при весьма широком и рыбном озере.
Оборонительные сооружения Новгорода кратко описал секретарь ордена иезуитов Антоно Поссевино:
Некоторые крепости здесь сложены из камня и кирпича. К ним относятся две крепости в Москве, крепости в Новгороде, самом Пскове, Порхове… Две крепостные стены в Москве построены по приказу князя Василия, отца нынешнего государя, миланским архитектором и итальянскими строителями… Эти высокие стены и расположенные повсюду башни свидетельствуют о творении, достойном царя.
То же самое наблюдается в Новгороде, но в самой крепости, кроме того храма, возле которого живет архиепископ со своим окружением, едва ли есть подобные ему строения. Новгород был построен в древние времена почти в виде круга, а в прошлом году некий римский архитектор окружил его валом и заключил близлежащий монастырь в новые укрепления. Выдающиеся вперед из этого вала укрепления, распложенные на соответствующих местах для того, чтобы помешать врагам взобраться на вал, могут выдержать натиск больших осадных орудий.
Нам кроме всего прочего разрешили также посетить крепости Смоленска и Новгорода, где в знак величайшего уважения нас встретили залпами больших пушек…
Город этот (Новгород. — Г. К.) деревянный, только кремль и укрепления каменные. Говорят, когда-то он пользовался своими законами и правил многими народами. Поссевино (автор пишет о себе в третьем лице. — Ред.) сквозь ряды людей, специально для этого созванных из деревень, вошел в город, сопровождаемый приветствиями и залпами, и там при таком же многолюдстве был торжественно отведен в хоромы.
По всей вероятности, его описание достоверно, поскольку, по наблюдениям Н.Н. Кузьминой и Л.А. Филипповой, в Малом земляном городе фортификационные новшества сочетаются с традиционными формами русского оборонительного зодчества. В отличие от крепостей бастионного типа итальянской школы он имел деревянные надстройки — стены и башни.
В 1557 году через Новгород в Москву проезжало шведское посольство Стена Эрикссона, цель которого состояла в прекращении вооруженного конфликта между Московским государством и Швецией. В составе посольства был выдающийся финский просветитель и церковный реформатор, епископ Финляндии Микаэль Агрикола. Пребывание посольства в Новгороде было омрачено инцидентом, грозившим серьезно осложнить и без того непростые отношения между двумя государствами. В помещении, где проживали слуги послов, приставы обнаружили обгорелые иконы и потребовали у посла объяснений. Расследовав обстоятельства случившегося, посол сказал, что это не по злому умыслу, а по неосторожности сделал один из слуг, находившийся в состоянии сильного опьянения. Тем не менее новгородские власти обвинили его в святотатстве и богохульстве и потребовали казнить его. Члены посольства были задержаны в Новгороде и лишены продовольственного содержания. Их резиденцию окружили вооруженные люди, которые вели себя агрессивно. Три дня послы вели переговоры с наместником, они отказались предать виновника смерти, а предложили до их возвращения из Москвы содержать его под стражей в Новгороде, предоставив самому царю решить участь несчастного. 8 февраля они получили разрешение продолжить свой путь в Москву. Переговоры в Москве прошли успешно, шведские послы были вынуждены принять предложенные им русской стороной условия. Довольный их исходом, царь простил виновника инцидента, ожидавшего своей участи в Новгороде.
