Книга Суд офицерской чести - Александр Кердан

1

Телеграмму подполковнику Кравцу вручили ранним утром. Дежурный по мотострелковому полку, где Кравец служил заместителем командира по воспитательной работе, вместо обычного доклада о положении дел торопливо сунул ему телеграфный бланк.

«Срочно приезжай воскл знак мама тяжёлом состоянии тчк Анна Якимовна», – прочитал Кравец сообщение, которое уже несколько лет боялся получить. Поначалу он не обратил внимания, что телеграмма пришла на адрес войсковой части, а не домой, что на бланке нет необходимой в таких случаях подписи врача, заверенной на почтамте.

На это сразу же указал ему командир полка полковник Смолин, к которому обратился Кравец.

– Всё понимаю, комиссар, – так, по старинке, Смолин обращался к своему заму, – понимаю, но официально, в отпуск по семейным обстоятельствам, отпустить не могу. Тут буча какая-то закручивается. Сегодня в четырнадцать ноль-ноль комдив собирает весь офицерский состав. Что будет на совещании, пока даже мне неизвестно. А ты знаешь, какие у меня в дивизии «уши»…

Кравец кивнул, мол, помнит, что супруга командира работает в секретной части. Благодаря ей в полку раньше соседей узнают обо всём, что планирует командование.

– Как мне поступить, Сергей Владимирович?

– Ну, что ты вопросы задаёшь, ёкарный бабай, как будто первый год в армии… Иди к начмеду. Я позвоню, чтобы сварганил тебе освобождение денька на три. У тебя же мать где-то под Челябинском – успеешь обернуться. Ну а если, не дай бог, что-то серьёзное с ней, дашь телеграмму на моё имя по всей форме…

– Спасибо, командир, – поблагодарил Кравец, а про себя подумал, что, наверное, серьёзней не бывает, иначе Анна Якимовна, мамина соседка и его бывшая учительница, вызывать бы не стала.

Смолин приобнял заместителя за плечи:

– Ну что ты, Саня: мать – это святое! Возьми мой уазик. Заедешь домой, соберёшь чемодан – и на автовокзал…

Домой Кравец заезжать не стал. С Тамарой он уже давно находился в состоянии «холодной войны», да и новость о болезни свекрови вряд ли произвела бы на жену впечатление. С его матерью она отношений не поддерживала. А отсутствие дома самого Кравца из-за частых командировок и ставших традиционными задержек на службе жена просто не заметит.

Всё необходимое для поездки было под рукой. Бритвенные принадлежности, полотенце, мыло и зубную щётку он извлёк из тревожного чемодана, хранившегося в кабинете. Денег перехватил у начфина. Уже год как денежное содержание выплачивалось нерегулярно и с задержкой на несколько месяцев, но у полкового финансиста денежки водились.

– С первой получки отдам, – пообещал Кравец.

– Ого, когда она ещё будет… – хмыкнул начфин и тут же спохватился: – Да вы не беспокойтесь, Александр Викторович: когда сможете, тогда и отдадите…

Всю дорогу от Екатеринбурга до Челябинска, поёживаясь в стылом «Икарусе» и потом, в колгинском ЛиАЗе, Кравец думал о матери, вспоминал последний приезд к ней.

Уже несколько лет мать, которую он, любя, называл по имени и отчеству – Ниной Ивановной, едва передвигалась по своей хрущёвке, во двор выходила только с помощью соседей, и то всё реже и реже. В больницу, невзирая на уговоры, ложиться наотрез отказывалась. Говорила, что её «болячки» – дело возрастное и никакие врачи тут не помогут.

Кравец всё же привёз к ней доктора из гарнизонной поликлиники. Он после осмотра сказал:

– Ваша матушка, подполковник, нуждается в постоянном уходе… С её хворями одной жить нельзя…

– Не знаю, что делать. Ко мне она ехать не хочет, мол, старое дерево на другое место не пересаживают. А для перевода к ней поближе нужно заключение ВВК[2]…

– Будет вам заключение, – пообещал врач и не обманул.

Через пару месяцев в отдел кадров управления по воспитательной работе округа такое заключение поступило. В нём значилось, что по состоянию здоровья матери подполковник Кравец А.В. должен быть переведён для дальнейшего прохождения службы в город Челябинск. Знакомый кадровик заверял Кравца, что перевод состоится в ближайшие месяцы. Однако прошёл год, а никаких перемен в службе не произошло. Кравец снова написал рапорт. Потом ещё и ещё… Ответа ни на один из них так и не получил.

– Дай взятку… – посоветовали ему. – Сейчас без этого ничего не добьёшься…

– Никогда на лапу не давал и тут не стану!

– Тогда перевода не жди…

– Почему? Мне же по закону положено…

– Какие теперь законы? Лучше обратись прямо к начальнику управления. Он ведь твой давний знакомый!

Кравец покачал головой: «Просить не буду!»

Конечно, он использовал любую возможность, чтобы заглянуть к матери. Едет ли в командировку, возвращается ли с учений… Благо от места службы до родного дома – всего двести пятьдесят километров. А от окружного полигона – и того ближе.

Последний раз он видел мать месяц назад. Ничего не предвещало резкого ухудшения её здоровья. Нина Ивановна, как всегда, улыбалась, шутила. У неё такая манера: не сосредоточиваться на своих болезнях, будто бы их и нет вовсе. Только взгляд был не такой, как обычно, а тревожный, пристальный. Или, может быть, это сейчас так припомнилось ему…

Говорят, что люди должны чувствовать, когда близким плохо. Может, это и так. А вот Кравец ничего не почувствовал. Наверное, слишком был занят разборками с Тамарой, служебными делами… Теперь корил себя за это и мрачнел всё больше.

В дверях маминой квартиры торчала записка: «Ключ у меня» – и подпись соседки.

Когда на его звонок Анна Якимовна открыла дверь, сердце у Кравца сжалось: неужели опоздал?..

– Нину Ивановну вчера на скорой увезли. Она в реанимации, я узнавала: у неё инсульт, – скороговоркой сообщила соседка и, заметив порывистое движение Кравца, удержала: – Куда ты, Сашенька? Сейчас не пустят. Утром вместе пойдём…

2