Мы развесим портянки На линии Зигфрида Если она еще стоит…
Одри и Фишка в аэропорту Атланты. Одри — молодой муж с армейской стрижкой, Фишка — его беременная жена. Когда они идут на посадку в самолет на Майами, их узнают агенты ФБР, которым приказано взять их живыми.
— Вы двое, стоять…
Одри и Фишка несутся к самолету, агенты следом. Фишка извлекает своего «младенца» и швыряет через плечо. Из свертка струится газ. Нервно-паралитический газ. Преследователи спотыкаются и падают, а Одри и Фишка врываются в кабину пилотов…
— Взлетайте прямо отсюда…
Самолет взлетает, разбрызгивая нервный газ по аэропорту и улицам вокруг. Люди корчатся, испражняются и мочатся. Выпрыгивают легавые и тут же падают…
Когда самолет делает круг над полем, у Одри, точно у дурачка из фильма двадцатых годов, отваливается челюсть:
— Эй смотри-ка, тут одни мертвяки!
Снег на улицах… Одри кашляет. Впереди полицейский кордон, юнцы выстроены вдоль стены, рядом полицейские с обрезами. Одри, кашляя, выходит вперед и начинает палить из тридцать восьмого калибра с глушителем. Чпок чпок чпок… звук, точно вылетают пробки из бутылок с шампанским, но не так громко. Полицейские машины скрываются в переулках… Приходится укрыться в стрип-клубе… с мальчиками нужно по-особенному.
Девушка ухмыляется…
— Я поняла, что je n’sais quoi…
Она щелкает пальцами, и вылезают когти.
— Я ПОНЯЛА ЧТО Я НЕ ЗНАЮ ЧТО…
Насекомые клыки пробиваются сквозь ее лицо…
— Я ПОНЯЛА ЧТО БЫРРРГЫРРГЫРРЕ…
Публика несется к выходам, а жуткая черная вонь насекомой мутации заполняет зал. Полицейские сирены…. Одри и Фишка несутся по улице, путь им преграждают полицейские машины. Впереди глухая стена… Одри швыряет последнее яйцо, и стена становится прозрачной мембраной. Они просачиваются сквозь нее, а легавые мечутся и палят…
Песок на улицах… запах моря… ломбарды… Мы забегаем в «Обед Джо», и я осматриваюсь. 1930–1940… Воры, проститутки, наркоманы. Похоже, я и сам подсел. Заторчал на путешествиях во времени. Замечаю джанки, он подходит к столу.
— Мы уже встречались?
— Угу. — Я смотрю на него. У него все на лбу написано.
— Ищешь средство?
— Точно.
— Я знаю лепилу, он выпишет, но ему нужны бабки.
— Сколько?
— Тридцать четвертаков.
— А это не доктор Ван случайно?
— Ну да. Ты его знаешь?
— Не то что бы. Но кое-что слышал.
Джанки явно успокаивается.
— Он не станет выписывать, если тебя не знает. Я не могу тебя к нему взять, сам понимаешь.
— Понимаю… Элен по-прежнему с ним?
— Ага. Она у него вышибала — на случай, если кто-то попытается выбить из него рецепт.
— Тоже известная личность.
— Пожалуй, что да. Смотри, если бабок нароешь, могу к нему смотаться прямо сейчас, а потом вернусь к тебе.
Я покачал головой и улыбнулся…
— Пойду с тобой и подожду на улице. Но сперва надо найти комнату и забросить барахло.
Он кивнул.
— Стремный тут район. По улицам лучше не шляться. — Он посмотрел на мой портфель, размышляя, что там внутри.
Я встал.
— Встретимся здесь через полчаса.
Отель «Глобус» в переулке под американскими горками, не работающими, похоже, уже несколько лет. Старый китаец взял у нас деньги и выдал ключ. Комната точно такая, какую ожидаешь увидеть в подобном месте: двойная кровать, умывальник, шкаф, зеленые ставни. Мы припрятали пистолеты и патроны под ванну в общей ванной комнате. Под раковиной я обнаружил завернутые в коричневую бумагу инструменты джанки и вытряхнул засевшего внутри таракана. Давно тут лежат. Я запихнул сверток назад. Понадобится позже.
Джанки ждал в кабаке у Джо. Он был слегка нездоров, глаза слезились. Он пошел вперед по улицам, занесенным песком. Иногда дорогу перебегал лалоу[21].
