Автор этих слов был умный и образованный человек, хорошо понимавший свойства юмора. Возможно, он не «косил» под Оскара Уайльда, а именно так и думал. Или же прочитал у Стендаля: «Слезы – это чрезмерная улыбка»14 – и согласился с ним.
Стендаль, как известно многим, – это псевдоним (от названия немецкого города Штендаль, в далеком прошлом Штайнедаль, Steinedal, что переводится как «каменистая долина»). На самом деле писателя звали Мари– Анри Бейль (Marie-Henri Beyle), и фамилия Бейль тоже любопытная. Она восходит к старому слову «бальи» (bailli) – так в средневековой Франции назывался королевский чиновник, выполнявший административные и судебные функции, или же представитель сеньора в городке или деревне. Откуда взялось слово «бальи»? Разумеется, из латинского языка. В народной латыни было слово bajulivus, обозначавшее «управляющего зáмком», а в «официальной» латыни – слово bajulus, которое переводится очень просто – «носильщик». Ну, во всяком случае, тот, кто несет определенное бремя ответственности. Так что Бейль – весьма серьезная фамилия.
А может быть, Стендалю довелось прочитать у Гоголя (почему бы и нет? перевод «Мертвых душ» на английский язык к тому времени давно уже существовал): «И долго еще определено мне чудной властью итти об руку с моими странными героями, озирать всю громадно-несущуюся жизнь, озирать ее сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы!»
Удивительно: многие великие писатели ставили рядом юмор и плач, улыбку и рыдания, смех и слезы. Я мог бы привести еще немало примеров. На самом деле ничего удивительного: эти великие писатели хорошо понимали не только природу юмора, но и природу слов. А к природе слова «юмор» мы как раз и подошли. Только начать придется с очень давних времен.
Древние полагали, что здоровье – и главным образом нездоровье – человека, а также состояние его духа, то есть темперамент, определяются соотношением в организме четырех жидкостей. Под «древними» я имею в виду прежде всего легендарных античных целителей – Гиппократа (ок. 460 – ок. 370 до н.э.) и Галена (129 – ок. 200 или ок. 216), – а также медиков Средневековья, унаследовавших от знаменитых лекарей эту врачебную концепцию.
Гиппократ – величественная фамилия. Она переводится с греческого как «повелитель лошадей».
А Гален – фамилия более спокойная. Она так и переводится с греческого: «спокойный».
Четыре жидкости таковы:
• кровь (отсюда полнокровные люди, или сангвиники, потому что на латыни «кровь» – это «сангвис», sanguis),
• желтая желчь (желчные люди обыкновенно вспыльчивые, их еще зовут холериками, ведь «холе», chole, по-гречески и есть «желчь»; слово «холера» того же происхождения),
• черная желчь («черный» на греческом – «мелас», melas, про желчь мы уже знаем, «мелас» плюс «холе» получается «меланхолик», человек, подверженный унынию и депрессиям),
• флегма (флегматичные люди склонны к апатии и лености).
«Флегма», кстати, – вообще очень интересная вещь. В поздней латыни это слово действительно соотносилось с одной из четырех жидкостей человеческого организма. В древнегреческом же «флегма» – не просто некая влага, но жидкость, порождаемая… теплом! И обозначало это слово, помимо жидкости, именно высокую температуру тела, жар, воспаление; оно образовано от глагола «флегейн» – «гореть, пылать» и родственного существительному «флокс» (родительный падеж «флогос») – «пламя, яркий огонь». Вот и пойми античных и средневековых медиков: словом, обозначающим «горячую влагу», они стали называть «прохладную жидкость», порождающую апатию!
Попутно отмечу: цветок «флокс» – это именно греческое «пламя». Такое название дал красивому растению… нет, не Карл Линней, как сообщают иные источники, а древнеримский писатель Плиний Старший, автор «Естественной истории». В Книге XXI этого монументального труда – книге, именуемой «Цветы», – он как раз описывает растение, «именуемое флоксом» по причине «пурпурной, почти пламенной» окраски его цветов.
Ну как можно пройти мимо такой интересной фамилии – Плиний! На латыни она звучит красиво и возвышенно: Плиниус (Plinius). А восходит между тем к греческому слову «плинтос», означающему «кирпич». Так что в наших краях Плиний был бы просто Кирпичёвым. Кстати говоря, наше слово «плинтус» – того же происхождения. Изначально это «плоский, вытянутый обработанный камень», то есть «кирпич». А откуда тогда, собственно, наш «кирпич»? – спросит какой-нибудь пытливый читатель. Отвечу: это слово тоже заимствованное, только не из латыни, а из тюркских языков. Например, в татарском языке «кирпич», а если правильно, то «кирпеч», – родное слово, и означает оно все то же: «плоский, длинный камень».
