В ходе оборонительного боя против бомбардировщиков, атаковавших Мессинский пролив, истребительные части провалили свою задачу. По одному пилоту из каждой истребительной группы будет отдано под трибунал по обвинению в трусости в боевой обстановке.
Геринг, рейхсмаршал. Дневник гауптмана Кёлера из 1-й группы 77-й истребительной эскадры. 25 июня 1943 г.Генерал[28] прибыл 24 июня и сразу выехал на командный пункт на горе Эриче. В привычной для себя лаконичной манере он попросил доложить о наших недавних действиях и выразил желание поговорить с командирами обеих групп и командирами их эскадрилий.
Рассевшись на табуретах и в шезлонгах перед бараком, они смотрели ему в лицо, когда он начал говорить. Он рассказывал о противовоздушной обороне рейха, о способах борьбы с четырехмоторными бомбардировщиками и о тактике. И когда он закончил, ни один из них не задал вопросов. Пока он говорил, выражения их лиц, словно быстрорастущее дерево, стали задумчивыми и скептическими.
Со словами «Очень хорошо – тогда до завтра» генерал поднялся и отбыл.
Толстяк разбудил меня в сумерках на рассвете. Я чувствовал себя опустошенным, поскольку спал мало, и в моих ушах еще звучали слова генерала: «Сближайтесь. Не открывайте огонь слишком рано. Заходите на них на встречном курсе в сомкнутом строю…»
Очень рано мы были уже готовы к вылетам. Предыдущим вечером с Сардинии перелетела истребительная группа Кудделя Уббена[29], 3-я группа моей эскадры, ее прилет совпал с прибытием группы Мейера[30] и одной группы эскадры «Туз пик»[31]. Теперь аэродром Трапани был переполнен «мессершмиттами», словно на авиашоу, и мы очень хорошо понимали, какие гибельные последствия мог бы иметь внезапный налет.
Мы сидели перед бараком под оливковыми деревьями, в нескольких шагах от наших самолетов и от щели тоже, и вели пустые светские беседы, абсолютно не связанные с тем, что действительно каждый из нас думал. При этом мы все время настороженно прислушивались, не принесет ли утренний бриз угрожающий грохот двигателей.
Ночь не принесла свежести, а день обещал стать настоящим пеклом.
– Хорошо, парни, генерал собрался показать нам, как надо вести воздушный бой, – сказал Фрейтаг, – и это будет точно так же, как парад на партийном съезде.
– Куддель, ты когда-нибудь «Летающую крепость» видел вблизи?
– Нет, – ответил Куддель Уббен. – Я считаю, что это опасно. Они не скажут мне спасибо.
– Но генерал вчера вечером сделал это все так замечательно просто, – назидательным тоном школьного учителя заметил Фрейтаг. – Вы все еще сомневаетесь в том, что мы должны атаковать их на встречном курсе, снизу и с задней полусферы, или в фантастических вещах, которые делают синеглазые мальчики из ПВО рейха? Он только забыл спросить, сколько из нас не умеют плавать.
– Вы все равно утонете, даже если умеете плавать. Если вы выпрыгнете на парашюте и не увидите землю, никто не сдвинется, чтобы подобрать вас.
Уббен кое-что знал о море. До того как перевестись в авиацию, где сделал быструю карьеру, он служил матросом на эсминце. Как и Гёдерт, он был одним из тех, на ком держалась эскадра.
Фрейтаг ударил рукой невидимую муху.
– Конечно, только вы не думаете об этом, – заметил он.
– Забавная вещь, – произнес Уббен, – как только я пересекаю побережье и удаляюсь от моря, мне всегда кажется, что мой двигатель шумит в два раза сильнее.
Слушая этих молодых гауптманов, было трудно вообразить, что они занимают важные военные посты. Но это был профессиональный стиль – стиль, который развился в ходе этой особенной войны. Командир авиационного подразделения, без сомнения, первым атаковал противника, но когда бой начался, никто не мог быть лидером, все становились просто пилотами, которые рассчитывают только на свои собственные силы в единоборстве с другим летчиком – одним из тех, кто присягал Англии.
