С точки зрения организации власти на вершине государственной пирамиды Ришельё – вопреки практике того времени – считал, что король должен заниматься лишь главными, принципиальными вопросами, а проведение политики и второстепенные дела не должны отнимать у него времени, находясь в ведении у министров[31].
Джордж Вильерс, герцог Бэкингем
Портрет работы П.-П Рубенса (1577 – 1640). Ок. 1625
Холст, масло. Дворец Питти, Флоренция (Италия).
Канцлер Пьер Сегье
Ш. Лебрен (1619 – 1690). Холст, масло. Лувр, Париж (Франция)
Немалое удивление и восхищение в политической карьере Ришельё вызывает его исключительное везение. Конечно, кардинал был неординарным деятелем, и к нему вполне применима латинская пословица «Audaces fortuna adjuvat»[32]. Вот несколько фактов.
Вопреки компрометирующему прошлому Ришельё как ставленника ненавистного фаворита Кончини, ему удалось вернуться к власти, в то время как все остальные деятели эпохи Регентства канули в лучшем случае в безвестность, в худшем – в небытие.
Несмотря на внушительное количество заговоров и покушений на него, кардинал умер в своей постели.
Он вовремя получил кардинальский сан, что дало ему надёжную защиту и политический вес при дворе, чем Ришельё и воспользовался в 1624 году для прихода к власти.
У него были хорошие сотрудники – отец Жозеф, Шавиньи, Шомберг, Бутийе, Сегье, Шарнасе, д'Эффиа и ещё десятки других. Отличавшиеся чрезвычайной преданностью, эти блестящие умы были недостаточно амбициозны, чтобы самим претендовать на какую– либо власть.
Клод Бутийе
Леон Бутийе, граф де Шавиньи
Кардиналу повезло и в том, что серьёзных политических конкурентов он не имел, так что ему было достаточно лишь оказаться в нужное время в нужном месте и взять власть. Опять же Альбер де Люин умер в чрезвычайно удачный для Ришельё момент – точно так же, как и союзники Франции: шведский король Густав Адольф и наёмный военачальник Бернгард Саксен-Веймарский, которые со временем стали довольно обременительными «друзьями».
Ришельё удалось, согласно обычаям того времени, существенно повысить социальное положение своей семьи, выдав всех племянниц замуж за знатнейших представителей дворянства: некоторые памфлеты даже обвиняли его в желании выдать одну из них за самого… Гастона Орлеанского (то есть породниться с королём!), что было на самом деле, конечно, немыслимо для кардинала, выходца из среднего дворянства. Находясь на своём посту, сам он сказочно разбогател, причём в масштабах, трудно вообразимых даже для этой эпохи. То, что мы назвали бы коррупцией, было в ту пору вполне рядовым и обычным явлением, которое шокировало, лишь выходя за определённые границы, связанные, в частности, с внешними проявлениями богатства. Этой ошибки Ришельё не совершил (в отличие, например, от Фуке, которого в 1661 году Людовик XIV приказал арестовать и приговорить к пожизненному заключению).
А одним из основных проявлений исключительной фортуны для Ришельё явилось именно доверие короля (о чём уже говорилось), без которого кардинал не стал бы одной из наиболее выдающихся исторических фигур XVII века.
Даже после смерти Ришельё занявший его место кардинал Мазарини, пусть и менее гениальный деятель, чем его учитель, сумел обеспечить продолжение политики «первого кардинала», одержать победу над Фрондой и окончательно утвердить абсолютизм, поскольку после 1653 года безусловность королевской власти больше не вызывала ни малейших сомнений вплоть до знаменательного 1789 года (а точнее 1791 года, когда абсолютная монархия во Франции перестала существовать)[33].
Кардинал Джулио Мазарини
Многого Ришельё достиг своим трудом, многое ему было даровано фортуной, и результаты его деятельности, кратко перечисленные выше, воистину неоценимы для Франции. Однако не следует представлять кардинала неким бездушным автоматом, безошибочно и гениально следующим плану. Он допустил и немало ошибок, иные из которых вполне могли оказаться фатальными.
Прежде всего, может быть, по молодости лет, а по мнению большинства историков, из-за снедавшего его тогда честолюбия и стремления поскорее прийти к власти, Ришельё допустил совершенно удивительный, непростительный просчёт в самом начале своей карьеры. В самом деле, после убийства Генриха IV он всё поставил на карту фаворита Кончини и регентши Марии Медичи, «забыв» о несовершеннолетнем короле. Можно ли было ожидать, что Людовик XIII вечно останется ребёнком? Конечно, с подачи королевы-матери и Кончини его считали при дворе несколько слабоумным и мало пригодным к настоящему царствованию, а многие и просто были уверены в скором воцарении на престоле его младшего брата Гастона, поскольку здоровье Людовика внушало обоснованные опасения. Тем не менее не предвидеть вероятной потери власти фаворитом Кончини было серьёзной ошибкой, и это временное ослепление стоило молодому епископу Люсонскому семи долгих лет ссылки, а могло бы стоить и политической карьеры, если бы не уже упомянутое везение Ришельё.
В 1616 – 1617 годах, в первый – краткий – период своей государственной деятельности, Ришельё допустил и ещё одну ошибку. Разразившийся в Мантуе политический кризис[34] затронул почти все крупные европейские державы, по крайней мере на юге Европы. Молодой государственный секретарь Ришельё предложил созвать в Париже, как бы мы сейчас сказали, конференцию по урегулированию мантуанского конфликта с участием посланников Испании, Империи, Рима, Венеции и некоторых других итальянских государств. Однако Ришельё сильно переоценил тогдашний вес Франции и плохо подготовил почву для подобных инициатив. Из-за интриг венецианских дипломатов помощь Франции была отвергнута, мантуанский кризис разрешался не в Париже, а в Мадриде, а французское королевство потерпело ненужное унижение из-за ошибки министра-новичка. Что характерно, об этом провале в «Мемуарах» Ришельё нет ни слова…
