Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
Мишук сначала все приставал к Сергею с расспросами, но тот если о чем и рассказывал, то только о войне, избегая вспоминать лагерную жизнь, и наконец прямо сказал об этом Тарасевичу:
– Не спрашивай. Все равно отвечать не стану.
– Ладно, только скажи – это было… очень страшно?
Сергей, усмехнувшись, ответил:
– Да. Все было: и страх, и боль, и отчаяние. А самое страшное, что через какое-то время этот ад начинает восприниматься как нечто естественное, понимаешь? И теми, кто внутри, и теми, кто снаружи. Сам начинаешь чувствовать себя расходным материалом. Но были люди… Единицы! Которые смогли сохранить душу в целости. Я не из их числа. Потому и выжил. И не приставай ко мне больше с этими разговорами, понял?
Мишук понял и не приставал.
Основным времяпрепровождением Сергея стали прогулки по Москве. Он часами, до изнеможения, бродил по паутине кривых улочек и переулков, вспоминая места своей юности и поражаясь произошедшим за двадцать лет переменам. С удовольствием катался на метро, разглядывая великолепное убранство станций – в его время всего-то и было, что три линии, а сейчас их уже пять, да еще Кольцевая! Сергей заходил в пельменные и бутербродные, опрокидывал стопочки в рюмочных и пил пиво из граненых высоких кружек, закусывая воблой. Слушал чужие разговоры, иногда сам вступал в беседу с каким-нибудь незнакомцем в кепке, но при этом чувствовал себя скорее зрителем, наблюдателем, а не участником, словно окружающие его люди были тенями ожившего кинематографа, который он тоже посещал, жадно вглядываясь в прошедшую мимо него жизнь. А может, он сам был тенью? Сергей заглядывал в книжные магазины, к букинистам и антикварам, забредал в Третьяковку или на Центральный рынок – в самые неожиданные места, просто куда ноги несут. Так долго он был лишен этого удовольствия, передвигаясь лишь по команде, что никак не мог надышаться воздухом свободы. Иногда он натыкался на взгляд такого же, как он, бывшего зэка, они опознавали друг друга мгновенно. Опознавали, но тут же отворачивались и расходились в разные стороны.
Но убежать от прошлого ему никак не удавалось: оно упорно цепляло острыми коготками, пугало внезапным окриком прохожего, громким лаем собаки, резким выхлопом машины, так похожим на выстрел. Прошлое пролезало в сны: каждый день он просыпался часов в пять утра, мокрый от пота, с колотящимся сердцем – иногда память сохраняла остатки сна, чаще нет, но чувство леденящего ужаса возникало всегда. Страх скорой смерти накрывал его с головой, и нужно было не меньше получаса, чтобы окончательно прийти в себя. Сергей не мог понять, в чем дело: все врачи как один утверждали, что он здоров – насколько может быть здоров мужчина за сорок, прошедший войну и лагеря. Ничего смертельного в его организме не было найдено, но откуда тогда берется этот иррациональный страх?! Сергей очень определенно и ясно чувствовал, что носит в себе свою смерть, которая постепенно подрастает, делается сильнее, отбирает у него минуту за минутой, день за днем. Где она прячется?! Он пытался вглядеться в себя, определить источник страха, но результатом было только легкое головокружение и звон в ушах. Тогда Сергей обратился к сестре, но Ольга, гораздо более сильная, чем он, не стала даже пытаться:
– Нет, ни за что! Я не стану заглядывать в твое будущее. Ты же знаешь, я не могу этого делать для близких.
– Ну, хорошо, не надо в будущее. На меня посмотри. Что-то не так, а я не понимаю. Не вижу. Но чувствую.
Ольга долго вглядывалась в брата, но тоже не увидела ничего опасного.
– Может, это у тебя в голове? В мыслях? Просто ты никак не перестроишься, вот и все.
– Не знаю… Может, ты и права.
В конце концов, он махнул рукой на свои тревожные предчувствия, решив поверить сестре, и стал пить на ночь приготовленный ею отвар, от которого спокойно спал до утра. Ольга увлекалась травами, благо от прабабки остались кое-какие рецепты.
– Чем ты меня травишь? – спрашивал, посмеиваясь, Сергей, а Ольга серьезно отвечала:
– Настойка из крыльев жужелицы.
– Фу-у…
– Поверил! Не бойся, все съедобное – это отвар белых перегородок плода граната, шишек хмеля и валерианы. И немного мелиссы для аромата. Можешь ложку меда добавить, вкуснее будет.
Но Ольга все-таки раскинула карты на брата, и увиденное настолько ей не понравилось, что она даже выбросила эту несчастливую колоду, кое-как убедив себя в случайной ошибке расклада. Она еще раз поговорила с врачом, который тоже недоуменно пожал плечами: «Совершенно не из-за чего беспокоиться!» – и порекомендовал показать брата психиатру.
А в один прекрасный день у Сергея состоялась еще одна встреча с прошлым. Он зашел в «Академкнигу» и только протянул руку к заинтересовавшему его изданию, как голос сзади заставил его обернуться:
– Седой! Это ты?!
Это был Николай Смирнов, однофамилец и старый друг, о котором Сергей так часто думал в последнее время. Несколько мгновений они вглядывались друг в друга, узнавая и не узнавая: двадцать лет прошло с их последней встречи. Двадцать лет! Как показалось Сергею, Николай почти не постарел, только как-то усох и неравномерно поседел, страшный шрам на полголовы Сергей заметил сразу. А Николай смотрел на старого друга с некоторым даже ужасом: да, конечно, десять лет лагерей никого не красят, но чтобы так измениться! Ни следа былой самоуверенности, никакого блеска – лишь усталость и… смирение?
– Здравствуй, Николай.
Ну вот, разве так он приветствовал бы его в прежнее время? «Привет, Никола!», «Здравствуй, брат!» или «О, однофамилец!». А сейчас – так формально. Они не протянули друг другу руки, не обнялись – в первые секунды радость от встречи затмила все, но потом оба вспомнили, что стоит между ними, и помрачнели.
– Давно ты вернулся? – спросил Николай.
– Еще весной.
– Ну как, пришел в себя?
– Более-менее.
– Работу нашел?
– Пока нет. Ольга обещала помочь. Да я особенно и не рвался, сначала надо было подлечиться немного. Сейчас вот зубами занимаюсь. А ты все там же?
– Не совсем. Ты же знаешь, что ИФЛИ больше нет? Я в МГУ – на филфаке. Он еще в сорок первом году образован. Готовлю докторскую…
– О! Всегда знал, что ты достигнешь научных высот.
– Да какие там высоты, скажешь тоже!
Разговаривая, они вышли из магазина и теперь медленно брели по улице Горького, искоса посматривая друг на друга. Ни один из них не осмеливался завести разговор на волнующую обоих тему. Вся ненависть Николая испарилась при одном взгляде на Сергея – это другой человек, совсем не тот, кого он проклинал все эти годы! Они дошли до ворот университета, и Сергей остановился:
– Ну ладно, прощай. Рад был повидаться.
И Николай вдруг неожиданно для себя самого сказал:
– Послушай, а давай к нам! Есть место на кафедре.
– К вам?
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
