А я ему:
— Во-первых, кто тебя пустит в здание? А во-вторых… — Тут я ему довольно резко ответил. В общем, он отрезал себе путь…» (Из воспоминаний Н.М. Голушко, в 1993–1994 годах — министра безопасности.)
25 сентября в Белом доме была отключена телефонная связь, через некоторое время прекратилось водоснабжение, перестала работать канализация, выключился свет. С внешней стороны Белый дом был оцеплен двойным кольцом сотрудников милиции и ОМОНа. Внутри Дома Советов решали вопрос о повсеместной выдаче огнестрельного оружия и противогазов. В Москве проходили воинственные митинги в поддержку той и другой стороны. По территории Российской Федерации прокатилась волна раздрая и ожесточения. Ситуация, казалось, вот-вот выйдет из-под контроля. В воздухе опять, как и в августе 1991 года, запахло гражданской войной.
* * *
Орлов, еще раз бросил взгляд на улицы, как ни в чем не бывало запруженные машинами, и задумчиво сказал:
— Жизнь берет свое. Странно, еще неделю назад здесь был настоящий бой, а теперь…
Юра только кивнул в ответ. И только потом, когда Андрей отошел от оконного проема и поравнялся с ним, чуть ли не шепотом, проговорил:
— Да, мы еще долго будем ломать голову, что это было. Ясно лишь одно — произошло то, что в принципе не могло… не должно было произойти! Это же надо! Расстрелять собственный парламент! В центре столицы! На глазах всего мира! Я не знаю, были ли подобные прецеденты в истории…
— Ладно, Юра, сейчас нам не до того! Потом разберемся. Надо срочно докладывать наверх. Иначе может случиться непоправимое. Ты же видишь, сколько здесь бумаг буквально под ногами. Л сколько еще по кабинетам! Ни я, ни ты не можем исключить, что найдутся люди, для которых эти документы могут представлять особый интерес.
— Да, я уже слышал, что несколько иностранных корреспондентов добиваются, чтобы их пустили в сюда… Готовят, так сказать, репортажи о предотвращении попытки государственного переворота! Да некоторым депутатам уже разрешили взять из своих кабинетов личные вещи.
— А сколько тут разных ремонтников, рабочих и всякого технического персонала! Скоро прибудут турецкие рабочие. Решение о том, что Белый дом будут восстанавливать турки, по-моему, уже принято.
— Да, я знаю, — согласился Юра. — Пошли, мне здесь все ясно! Только учти, Андрей, докладывать — тебе! Мои начальники сейчас в это дело ввязываться не будут.
— Это и мне понятно. Я вчера разговаривал с… — Андрей назвал имя одного из заместителей министра безопасности. — Так он сказал мне, чтобы я не втягивал его в «это дело». Мол, в Белом доме все в порядке, а «кому нужно, тот и займется документами». Я, честно говоря, удивился, кто еще кроме нас может решать задачи обеспечения безопасности и сохранности государственных секретов. Тем более что там вообще нет наших сотрудников!
— Понимаешь, Андрей, — Юра серьезно посмотрел на Орлова, — чекистов столько раз подставляли за последнее время, что уже никто не хочет рисковать и становиться «козлом отпущения»!
СВИДЕТЕЛЬСТВО: «В последние годы органы безопасности не раз оказывались «стрелочниками», ответственными за те или иные просчеты или недальновидность властей. В советское время их бросали на борьбу с диссидентами и провалами в экономике, в девяносто первом разрывали между двумя центрами, дающими взаимоисключающие команды — ГКЧП и Президентом России. То же произошло и в девяносто третьем, только вместо ГКЧП был Верховный Совет. Будучи законопослушными исполнителями установок власти, чекисты оказывались в трудном положении выбора, поскольку каждая сторона конфликта стремилась привлечь их на свою сторону.
Прокатившиеся по странам Восточной Европы революции конца 80-х, больше похожие на гражданские войны, сделали ответственными за массовые беспорядки и гибель людей именно сотрудников органов безопасности, превратили многих из них в изгоев и даже преступников. Те, кто служили государству верой и правдой, в условиях крушения этого государства становились виновниками всех бед, на которых толпа вымещала свою ненависть». (Из воспоминаний А.П. Орлова.)
— Ты прав. Поэтому придется «этим делом» заниматься нам. Поехали на Старую! Надо немедленно написать и доложить записку Филатову. Завтра может быть уже поздно!
Они снова преодолели завалы и кучи мусора, прежде чем достигли лестницы. Лифтовый холл, зияющий чернотой шахт, был растерзан и выглядел как подвал имперской канцелярии в Берлине в 1945 году. Во всяком случае, Андрей именно так представлял себе последнее пристанище гитлеровской верхушки.
Спускаясь по лестнице, засыпанной кусками бетона и известковой пылью, которая превратилась под воздействием стекающей воды в хлюпающую под ногами грязь, они добрались до основной части здания и не без труда вышли к холлу восьмого подъезда. Наталкиваясь в темных коридорах на завалы из мебели и мусора, они несколько раз сбивались с пути, поцарапали руки и набили себе синяки, ударяясь об острые углы столов и каких-то ящиков. Оказавшись на улице, Андрей и Юра посмотрели друг на друга и… чуть не рассмеялись. Несмотря на весь драматизм и серьезность обстановки, нельзя было иначе реагировать на то, как они стали выглядеть после двухчасового блуждания по этажам Белого дома. У обоих волосы стали белыми от пыли, лоб и щеки были вымазаны в саже, как будто они работали кочегарами, плащ Андрея и Юрина куртка, а также брюки обоих выглядели, словно ими долго вытирали грязный пол. Кроме того, на одной из брючин Андрея был вырван лоскут ткани, оголяя колено. В общем, своим внешним видом они никак не тянули на офицеров контрразведки, а скорее походили на двух бомжей, проникших в здание, чтобы чем-нибудь поживиться. Впрочем, немногочисленные рабочие, встречавшиеся им на пути, выглядели не лучше.
9 октября 1993 года, суббота, вечер
Москва. Кремль. 1-й корпус, второй этаж
Кабинет руководителя Администрации Президента
— Сергей Александрович, если не принять немедленные меры… Белый дом буквально нашпигован документами. Они сейчас не просто бесхозные. Все гораздо хуже — все брошено, некоторые сейфы вскрыты, даже под ногами валяются бумаги с грифом…
— Так уж под ногами?! — раздраженно отреагировал на тираду Орлова руководитель Администрации.
Сергей Александрович Филатов был одним из самых влиятельных государственных деятелей начала 1990-х, человеком, практически в любое время вхожим к президенту Ельцину, обладающим непререкаемым авторитетом для многих чиновников-руководителей, политиков и представителей интеллигенции. Для многих, но не для всех. Относившиеся к ближнему кругу президента его первый помощник Илюшин и глава Службы безопасности Коржаков, мягко говоря, недолюбливали Филатова, видели в нем конкурента в части влияния на первое лицо государства. А Ельцин, искусно использовавший принцип «сдержек и противовесов», не мешал этой конкуренции.
— Я думаю, вы преувеличиваете.
— Нисколько! Если мы немедленно не предпримем самые экстренные меры… может быть нанесен непоправимый ущерб безопасности страны! — Орлов, почувствовав излишний пафос своей тирады, смутился. — Сергей Александрович, надо срочно направить в Белый дом опергруппу. Записку и предписание на этот счет я уже подготовил.
