Маничаров, будучи известным масоном, состоял в многолетней переписке с другими членами ордена вольных каменщиков, видя в том философско-этическое и социально-психологическое объединение людей, приверженцев христианской веры в символическом облике. Он искренне полагал, что современные религии, такие, например, как лютеранство, иудаизм, католицизм и православие, разъединяют государства и народы, а для объединения нужен руководящий центр, во главе которого должен стать Великий Архитектор Вселенной.
После недолгой дискуссии с Петром Макаровичем о пользе масонства Августин де Бетанкур отправился спать, но сон испанца продолжался недолго. С таким количеством клопов ему ещё никогда в жизни не приходилось иметь дела. В Испании тоже водятся los chinches[3], но чтобы их было так много, — такого бывший испанский, а теперь уже русский генерал не мог представить даже в самом страшном сне. Сначала он возмутился, но ему быстро объяснили, что в Петербурге нет ни одного достойного дома, в котором поздней осенью не было бы клопов. Клопы — составная и неотъемлемая часть российской столицы.
ПЕРВЫЕ ШАГИ В ПЕТЕРБУРГЕ
На следующий день после обеда Бетанкур написал письмо действительному тайному советнику Николаю Петровичу Румянцеву, с 1801 года занимавшему пост главного директора Департамента водяных коммуникаций и экспедиций устройства дорог. С 1802 года Румянцев вынужден был совмещать эту должность с постом министра коммерции, а в 1807-м Александр I, вдобавок к первым двум должностям, назначил его ещё и министром иностранных дел Российской империи. Неудивительно, что, написав письмо Румянцеву, Бетанкур прождал от него ответа несколько дней.
С Николаем Петровичем Румянцевым Бетанкур встречался несколько раз в Европе. Именно Румянцев ещё в самом начале XIX века посоветовал русскому посланнику в Париже Муравьеву-Апостолу обратить внимание на талантливого испанского инженера, но тогда Августин Бетанкур от заманчивого предложения отказался. В сентябре 1808 года Бетанкур снова встретился с Румянцевым, в Эрфурте, когда министр иностранных дел сопровождал Александра I. Там у Бетанкура состоялись две встречи с Румянцевым: министр объяснил инженеру, какая работа ожидает его в России.
Первое время в Петербурге Бетанкур ещё не знал, что главный директор Департамента водяных коммуникаций непосредственно не руководил работой подчиненных ему учреждений и даже не числился при них. Румянцев только использовал специалистов этих ведомств для проведения исследований и сбора данных, необходимых ему для разработки проектов строительства дорог. Даже жалованье главный директор получал не ежемесячно, а по особому указу. В действительности же делами Департамента водяных коммуникаций и экспедиций устройства дорог руководил министр внутренних дел, абсолютно ничего не смысливший в делах департамента. Скорее всего, именно поэтому Румянцев и пригласил Бетанкура в Россию. Русские и иностранные инженеры департамента были крайне недовольны этим назначением. Один из современников Бетанкура писал о нём следующее: «Я Санкт-Петербурге появилось новое явление — знаменитый генерал Бетанкур, оставивший пост генерал-директора дорог в Испании. Его взяли на службу в Россию во время Эрфуртского конгресса. Это была чувствительная обида для членов департамента, для наших инженеров-генералов, которые блестяще знали своё дело, знали российские условия и особенности, а с ними никто не посоветовался. За неповоротливость и недееспособность генерал-директора наказали всех нас».
Чиновники департамента вообще не хотели встречаться с Бетанкуром, однако делать было нечего, и голландский инженер Франц де Воллан, проработавший в России уже более двадцати лет, принял Бетанкура в своем ведомстве на Английской набережной. Вот какую запись он оставил в воспоминаниях: «По части механики и математики Бетанкур обладал, несомненно, выдающимся талантом. Я имел с ним четыре беседы, из которых понял, что, как гидротехник-теоретик, он обещал быть слабым практиком в наших российских условиях, но имел большие амбиции и претендовал на главную роль в департаменте, считая всех нас невеждами. Тем не менее было хорошо то, что он должен был стать нашим союзником в реорганизации департамента».
За несколько дней Бетанкура представили генерал-лейтенанту Трузсону, генерал-майору Завалишину, генерал-майору Медеру, камер-юнкеру Саблукову и статскому советнику Вакселю. Все они были членами Департамента водяных коммуникаций и должны были ввести Бетанкура в курс дела. Со всеми у Бетанкура состоялись долгие и содержательные беседы. Испанец был искренне удивлен размахом водного строительства. Российская империя имела амбициозные планы — закольцевать всю европейскую часть России для торговли по водным коммуникациям.
В конце декабря, перед самым православным Рождеством, Бетанкур съехал из дома гостеприимного Маничарова и поселился в трактире «Париж», на Малой Морской, возле Исаакиевского собора.
ПЕРВАЯ ЗИМА
Декабрь 1808 года выдался морозный. Бетанкур впервые в жизни увидел так много снега: он на три четверти аршина покрыл всю землю. Лошади, умело попадая копытами в колеи, быстро и легко увлекали сани вперед, ловко лавируя между сугробами. Их морды, обсыпанные пушистым серебром, фырчали, обдавая холодный воздух теплым паром. Полозья почти бесшумно скользили по мягкому снегу. Однако на редких рытвинах и ухабах повозку кидало так, что зубы испанца скрежетали и щелкали и он два раза по дороге прикусил язык.
