Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
— Ты как-то сказал: «Они могут закрыть Нью-Йоркскую биржу на два года, меня это не волнует». Но при этом все считают тебя инвестиционным гуру. Как это увязать?
— Закрыта биржа или нет — это никак не влияет на стоимость The Washington Post. Нью-Йоркская биржа не работает по выходным, но крапивница у меня от этого не появляется. Когда я смотрю на компанию, цена волнует меня в последнюю очередь. Ты же не спрашиваешь три раза в день, сколько стоит твой дом? За каждой акцией стоит бизнес. И спрашивать надо о стоимости этого бизнеса.
Однажды Уоррен прислал мне подшивку годовых отчетов National Mutual Life Assurance за тот период, когда президентом этой компании в Англии был лорд Кейнс. «Этот парень знал, как надо писать отчеты председателя», — отметил Уоррен на вложенной записке.
Его собственные послания акционерам Berkshire Hathaway стали еще знаменитее, чем отчеты Кейнса. Это настоящие учебные материалы. В них детально описывается не только деятельность компании, но и учетная политика с простой, четкой и понятной системой оценок.
На годовых собраниях акционеров Berkshire в Омахе присутствует более 10 000 человек, а сам Баффетт вместе с вице-президентом Чарли Мунгером часами отвечает на вопросы — любые вопросы. Это уникальный семинар, посещаемость которого каждый год ставит новые рекорды. Независимо от того, каким был истекший год для Berkshire, хорошим или не очень, когда вы уезжаете из Омахи, этого Вудстока капитализма, на душе у вас светло и хорошо.
Во время мыльного пузыря доткомов Баффетт, как всегда, сохранял спокойствие. Он сказал, что если бы читал курс по инвестированию, то обязательно задавал бы вопрос: «Как вы оцениваете доткомы?» И ставил бы неуд тем, кто начинал отвечать на него.
Уоррен ни на шаг не отступил от своего имиджа сердечного, простого парня и от своей сермяжной мудрости. Его интеллект могуч, но ему вполне bien dans sa peau — «удобно в собственной шкуре», которая позволяет ему быть мобильным и не пересматривать свои убеждения.
Одни корпоративные и институциональные идолы пали, другие попали под подозрение. «Компании роста», на которые прежде молились едва ли не все, ныне, как поговаривают, стали «сглаживать» свои прибыли. Известнейшая аудиторская фирма, чье имя было образцом незапятнанности, потеряла свою репутацию. Многие из бывших на коне пали, как и предсказывал Гораций.
Но Баффетт — по-прежнему Баффетт, все в том же доме в Фарнаме, все в том же офисе на Кьюит-Плаза, где я впервые встретился с ним, чтобы обсудить проект Бена Грэхема. Правительство рассчитывает на то, что Уоррен исправит все ошибки, совершенные со времен Соломона. Сейчас он ведет колонку в Washington Post, посвященную серьезным проблемам. Его недавнее послание акционерам полно негодования. «Для нас с Чарли, — пишет он, имея в виду своего вице-президента Чарльза Мунгера, — отвратительна ситуация, ставшая привычной в последние годы, когда акционеры терпят миллиардные убытки, а директора, промоутеры и прочие шишки — виновники этих катастроф — спокойно уходят в тень, сказочно разбогатев… Без всякого стыда эти “лидеры бизнеса” считают акционеров не партнерами, а простачками, которых грех не надуть».
Уоррен Баффетт имеет право на возмущение в эпоху Enron, Worldcom и Adelphi. Его комментарии находят благодарных слушателей. То же самое возмущение вы обнаружите и на страницах этой книги. Финансовый мир всегда притягивал фокусников — деньги в нем превращаются в цифры, а цифрами так легко манипулировать! Ричарда Уитни, президента Нью-Йоркской фондовой биржи во времена Великого краха, сфотографировали на ступеньках тюрьмы «Синг-Синг», ставшей его новым домом. Он был Мартой Стюарт своего времени, но сегодняшнее общество куда более склонно прощать и забывать. Ричард Уитни не стал ни ведущим ток-шоу, ни телезвездой. В этой книге, впервые опубликованной в 1972 г., есть и свой выдающийся персонаж по части справедливого возмущения: Дэвид Бэбсон, основатель фирмы, которая до сих пор носит его имя. Он был тем самым «Ангелом возмездия», которого я описал в главе «Неудачный сеанс коллективной психотерапии для полутора тысяч профессиональных инвесторов: Ангел возмездия в главной роли». Я был спонсором и ведущим того исторического сеанса, когда несдержанный в выражениях джентльмен из Новой Англии сказал представителям крупнейших банков и взаимных фондов (они известны и по сей день): «Кое-кому из вас следовало бы уйти из этого бизнеса». Затем он перечислил акции, которые упали с заоблачных высот до $1, а то и до нуля, и зачитал список смертных грехов по Дэвиду Бэбсону: жульничество с использованием конгломератов, бухгалтерский учет, показывающий прибыль там, где ею и не пахнет, превращение пенсионных фондов в своего рода кубышку, фабрикация результатов взаимных фондов на бумаге и так далее, и тому подобное. Ничто — абсолютно ничто! — не устарело с тех пор, спустя десятилетия. Представляю, как потешался бы Дэвид Бэбсон над хедж-фондами! Жаль, что этого человека больше нет с нами.
«Суперденьги» — в некотором роде продолжение «Игры на деньги». В обеих книгах используется техника, которую некогда называли «новой журналистикой»: повествование от первого лица, сценки с участием разного рода персонажей. Таков, например, Великий Уинфилд, который в «Игре на деньги» приходит на работу в джинсах и ковбойских сапогах и занимается поиском акций, взлетающих с $5 до $50. В «Суперденьгах» его вложения теряют 90 % из-за кредитного кризиса и падения акций в начале 1970-х гг. Но это его не трогает. Ему ведь принадлежит горный склон в Аспене, купленный на выигранные деньги, и, помимо прочего, он изучает историю искусств в Колумбийском университете. Кроме того, Уинфилд прикупил акции коммунальных предприятий.
— Великий Уинфилд и коммунальные предприятия?! — удивился я.
— Времена меняются, юноша, все меняется, — ответил он. — А когда они меняются, это нужно признавать.
Или еще фигура — Башковитый Сеймур, в этой книге предстающий без галстука и носков, человек, который еще в 2005 г. был героем публикаций в New York Times. Там он фигурировал в качестве истца в коллективном иске, и было трудно понять, не собирается ли он, как обиженный инвестор, отплатить той же монетой юридическим фирмам, предъявившим иск ему самому.
Как сказал Великий Уинфилд, все вокруг действительно меняется, но иногда, чем больше оно меняется, тем больше остается тем же самым. Да вот вам пример. В то время как готовится это издание «Суперденег», мы ведем очень дорогую и очень непопулярную войну, у нас огромный дефицит бюджета, страна расколота на фракции и все злы как черти. Plus ça change…[10] Ведь это же сценарий начала 1970-х: Вьетнам, и дефицит бюджета, и ощущение, что нас буквально за углом ждет очень серьезная неприятность. В финансовом мире вот-вот произойдут структурные изменения — точно так же, как произошли они во время выхода в свет первого издания книги. Тогда (в 1970-е) изменения смели три четверти фирм на Уолл-стрит. Мы не знаем, что произойдет в течение нынешнего десятилетия, но подземные толчки ощущаются вполне отчетливо.
За непринужденной манерой повествования и за смешными именами некоторых персонажей этих двух книг кроются вполне серьезные темы. Например, «Игра на деньги» говорила о том, что люди воспринимают финансовые проблемы как нечто рациональное, потому что игра оценивается количественными показателями — а цифры конкретны и определенны. Увы, говорила «Игра на деньги», эта истина весьма иллюзорна.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
