Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
Я был и в его доме на Фарнэм-стрит, который он купил за $31 500 в 1958 г. Далекий от изящества, но вполне удобный. Позднее Баффетт пристроил к нему корт для ракетбола.
Мне хотелось понять, как ему удается управлять делами из Омахи? В Нью-Йорке портфельные менеджеры обмениваются информацией за завтраком, ланчем, обедом и ужином.
— Омаха позволяет смотреть на вещи со стороны, — сказал Уоррен.
Он показал мне буклет одной фирмы с Уолл-стрит, где было написано: «За ценными бумагами необходимо следить каждую минуту».
— Вот так! — сказал Уоррен. — После этого начинаешь испытывать стыд, если выбегаешь на пару минут за бутылочкой пепси.
Мне не удалось заинтересовать Уоррена поисками новой Xerox. Наша толпа охотников за растущими акциями шныряла повсюду, толкуя с покупателями, продавцами, конкурентами, как учил Фил Фишер. Это, однако, не означало, что Уоррен не занимался исследованиями рынка на свой манер.
Он, например, заметил, что облигации Indiana Turnpike[8] продавались где-то под 70, а практически идентичные облигации Illinois Turnpike — в районе 90. По слухам, циркулировавшим среди приверженцев облигаций, в Индиане не хватало средств на текущий ремонт дороги.
Уоррен сел за руль и проехал по трассе от начала и до конца. Потом он отправился в Индианаполис, где пролистал отчеты департамента транспорта штата. Удостоверившись, что трасса не требовала серьезного ремонта, он купил облигации. Они довольно быстро догнали облигации Illinois Turnpike, Неплохо, хотя это и не Xerox.
Уоррен продемонстрировал мне свои принципы, написанные на желтой линованной странице из блокнота и взятые в рамочку.
а. Мы выбираем объекты инвестирования на основе их стоимости, а не популярности.
b. Наши инвестиции нацелены на минимизацию риска постоянной потери капитала (не кратковременных убытков от падения цен).
c. Все мои средства, а также средства моей жены и детей вложены в наше инвестиционное товарищество.
Поскольку Уоррен уже ликвидировал товарищество, я не мог купить его долю. Теперь деньги товарищества были вложены в акции старой компании из Новой Англии, Berkshire Hathaway, которые торговались на так называемых «розовых листках», т. е. на внебиржевом рынке. Я полюбопытствовал, что это за Berkshire. Ничего особенного, обычная еле сводящая концы с концами текстильная компания из Новой Англии.
«Конечно, в условиях перегретого рынка Berkshire вряд ли будет столь же доходной, как Xerox, — писал Уоррен своим инвесторам, — но это очень надежная компания. Мы не инвестируем в бизнес, где все решают технологии, которые выше моего понимания». Привлекательность Berkshire была в том, что она имела $18 чистого оборотного капитала на акцию, а инвесторы Баффетта заплатили всего $13.
Я не стал покупать Berkshire Hathaway. Перед отъездом я признался, что не хочу работать над книгой Бена Грэхема. Уоррен, как оказалось, тоже не испытывает энтузиазма. Вместе мы написали Бену письмо, в котором уверяли его, что книга совершенно не требует переработки.
Эту небольшую историю о Бене и Уоррене вы найдете на страницах моей книги. Когда она впервые вышла в свет, издательство Random House устроило вечеринку. На ней появился и Уоррен, который развлекался от души. Мы сфотографировались на память. На снимке у меня неприлично длинные волосы, а прическа Уоррена… скажем так, нормальная. Для американской глубинки. Мы до сих пор поддерживаем отношения.
— Кто такой этот Уоррен Баффетт? — спрашивали в The Washington Post Company, когда Уоррен купил долю в их компании, и заказали полсотни экземпляров «Суперденег».
Я забрасывал идею насчет Washington Post моим друзьям с Уолл-стрит. Они в упор ее не видели.
— Газеты в больших городах прекратили существование, — заявили они. — Грузовики с газетами не могут продраться через все эти пробки. А проблемы с рабочей силой? Да и вообще, люди теперь смотрят новости по телевизору.
В любом случае, это не новая Xerox.
В 1976 г. корпорация Руперта Мердока затеяла недружественное поглощение The New York Magazine Company. Я был одним из основателей этой компании, купив в свое время ее акции по 5 центов. В течение восьми лет мы выстраивали уникальную организацию. В нашу группу изданий входил не только New York Magazine, но и Village Voice, а также калифорнийский журнал New West. А теперь Мердок купил 50,1 % акций.
Я позвонил Уоррену и начал плакаться.
— Хочешь ее вернуть? — спросил он.
Я навострил уши. Он прислал мне годовой отчет мердоковской News Corp. Отчет был напичкан британской и австралийской бухгалтерской терминологией. Я не понимал ее.
— Рыночная капитализация News Corp всего-то $50 млн, — сказал Уоррен. — За $27 млн ты можешь получить две крупных газеты в Австралии, 73 еженедельных газеты в Великобритании, две телевизионных станции, 20 % авиакомпании Ansett Airlines и попутно вернуть себе любимый журнал.
— И как же мы это сделаем? — спросил я.
— Кто это «мы», кемосабе? — переспросил Уоррен, воспользовавшись словцом из старых радиопостановок «Одинокого рейнджера». — Ты хочешь вернуть свой журнал. А я говорю тебе, как это сделать.
— Да, но Мердок контролирует News Corp, — сказал я.
— Ты невнимательно читаешь, — заметил Уоррен. — Посмотри-ка на примечание под номером 14. У компании Clarendon 40 %. Остальное принадлежит австралийским организациям. Что такое Clarendon? Это Мердок и его четыре сестры. А нужна-то одна сестра, плюс акции в обращении и годик в Австралии… Кстати, угадай, кто из нас проведет этот годик в Австралии?
Ни в какую Австралию я не поехал и журнал тоже не вернул. А надо бы мне было купить эту News Corp. Мердок продал наши журналы во много раз дороже того, что он потратил на свой рейдерский захват.
Когда мы запускали наше еженедельное телешоу «Адам Смит», мы начали с Омахи. Это было первое появление Уоррена на ТВ, которое очень долго оставалось единственным. Уоррен сразу пустился в свои бейсбольные аналогии.
— Когда я смотрю на менеджеров моих компаний, я ощущаю себя Миллером Хаггинзом с его составом Yankees 1927 г. (То была настоящая Yankees с Бейбом Рутом и Лу Геригом.)
Или такой вариант.
— На фондовом рынке ты навроде бэттера[9], а рынок — это питчер. И вот рынок бросает тебе мяч за мячом, но в этой игре пропущенные мячи не считаются. Рынок может делать сотню подач каждый день, но ты не обязан отбивать их до тех пор, пока не увидишь по-настоящему стоящую подачу.
— Так, выходит, можно и за полгода ни разу не замахнуться?
— Да хоть два года не замахивайся. В этом-то вся прелесть того, что Berkshire не торгуется на Уолл-стрит: ни один болван не орет из-за ограждения: «Да лупи же ты, мазила!»
Уоррен развивал эту тему и в последующих телеинтервью со мной.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
