— Я здесь работаю, — сказала тетя Таня.
Она провела Власту на кухню и посадила на подоконник.
— Здесь не так жарко, — сказала она. — И ты не будешь путаться под ногами.
— Я поиграю с ними? — Власта показала на детишек, плещущихся в воде и играющих в песок.
— Нельзя, Власточка, понимаешь, нельзя, — прижав ее к себе, сказала тетя. — Мы с тобой потом искупаемся и поиграем, когда я освобожусь. Ладно? А то меня прогонят с работы, и я не куплю тебе новую куклу.
— Я не хочу куклу, — сказала Власта. — Ты мне лучше купи такие же формочки, как у мальчика, и такой же купальник, как у девочки, и они потом примут меня поиграть.
— Хорошо, — пообещала тетя. — Но только ты сиди здесь и никуда не убегай.
— Ладно, — согласилась Власта. Она поняла, что тетя любит ее тоже, как мама и воспитательницы.
Ей очень хотелось поиграть с детьми. Двое из них были совсем одинаковыми, словно две куклы в магазине на прилавке, и понравились ей.
— Тетя Таня, — закричала она, повернувшись. — Смотри, одинаковые дети.
— Это близнецы. — Тетя Таня произнесла какое-то непонятное слово. — Не мешай мне, детка.
Когда понравившиеся ей ребятишки, одновременно встав, побежали к кустам, росшим под окном, где она сидела, она удивилась. Один из детей сел, спустив трусики, как она сама, и, внимательно глядя себе под ноги, пустил лужу. А другой, чуть приспустив их спереди, достал маленький краник и стал задумчиво поливать куст. Потом спрятал краник и убежал. Власта поняла, что это мальчик. Она ведь ходила в детский сад, где у детишек был общий туалет с двумя стоящими рядом унитазами. Дети сами разделили их между собой, один — для мальчиков, другой — для девочек. И не раз, находясь на своей территории, Власта могла созерцать, что мальчики делают то же, что и девочки, но по-другому. А еще у них была общая спальня, и половые различия демонстрировались и там. Девочка осталась в кустах. По тому, как напряглось и покраснело ее лицо, Власта поняла, что у нее болит живот. Она сама недавно съела в садике слишком много гороховой каши, свою порцию и порцию своей подружки, которая кашу не любила и согласилась с ней тайком поменяться тарелками, а потом у нее тоже болел живот. А мальчик тем временем подрался с другим мальчиком, девочка в красном купальнике куда-то побежала. Власту очень пугал поначалу дядя со странной штукой в руках, которую он постоянно направлял на нее, и, если бы не запрет тети, она бы убежала, но потом она успокоилась. Из штуки ничего не вылетало, как из водяных пистолетов, которыми брызгались у них во дворе мальчишки, и она не стреляла, как пистолет в телевизоре, и она перестала обращать на него внимание, особенно потому, что окончательно была покорена бесстрашной девочкой в синих трусиках, которая поколотила мальчишку. Она просто влюбилась в нее. Девочки вообще нравились ей больше, чем мальчики, которые дрались и задирались. А девочка, которая могла победить мальчика, стала для нее идеалом. У Власты как-то неприятно заныло сердце, когда девочка в красном купальнике бросилась на шею своему папе и сама обняла его. Она не боялась его, как Власта своего отца, и он закружил ее в воздухе, чего ее папа никогда не делал. Первой ее заметил брат понравившейся ей девочки и показал на нее остальным. Потом девочка, взяв брата за руку, направилась к ней. Сердце у Власты заколотилось от счастья. Девочка шла сама знакомиться с ней.
— Ты чего здесь сидишь? — спросила девочка.
Власта не знала, почему она здесь сидит, и не нашлась, что ответить.
— Она глухонемая, — сообщила брату девочка. — Она хулиганка, как Алик, — прибавила она. — У нее синяк под глазом.
— Я не хулиганка, — сказала Власта. — Это меня папа стукнул.
— Папа? — Рты у детей открылись от удивления.
— Правильно, Данечка. — К разговору подключилась девочка в красном купальнике, которая, как и другой мальчик, уже присоединилась к остальным. — Значит, она хулиганка. Меня папа тоже один раз шлепнул, когда я не хотела пить молоко и сбросила чашку на пол. Но мне больно не было, и синяка не было. А она хуже. Ты что сделала?
Власта опять промолчала. Она не знала, что она сделала такого.
— Я его укусила, — подумав, сказала она.
— Данечка, не будем с ней дружить, она плохая, — заключила девочка в красном купальнике.
— Хочешь с нами поиграть? — спросил мальчик, которого называли Данечка. — Я тебе формочку дам. А Динка умеет лепить куличики.
— А я умею плавать, — сказал другой мальчик. — Меня зовут Алик.
— А меня Динка, а его Даня, а ее Лолита, — несмотря ни на что, девочка была согласна с ней дружить. — А тебя?
— Меня Власта. — Власта собиралась уже нарушить запрет тети и убежать с этими чудесными детьми.
— Пошли с нами играть, — позвал ее Даня. — Дина, скажи ей.
— Пойдем. — Дина протянула ей руку, чтобы помочь спрыгнуть с подоконника.
В этот момент появилась тетя Таня, и, не слушая протестов, схватила Власту и поставила на пол кухни, а потом захлопнула окно.
— Тебе нельзя с ними играть, — сказала она. — Я тебе потом объясню, почему. А сейчас сиди здесь. — Она принесла стул. — И не мешай.
Но Власта опять приникла к окну, которое теперь было закрыто, и с сожалением смотрела, как дети уходят к воде. Она подумала, что, может быть, права та девочка в красном купальнике, и она на самом деле плохая. Но почему?
По лестнице в обнимку спускались Лиля и Володя. Лиля облачилась в уже успевший высохнуть купальник Бикини было такого же голубого цвета, как ее глаза.
— Привет, Роберт, — окликнули они лежащего на песке мужчину. — Что читаешь?
— Набокова. — Роберт встал, отложив книжку.
— Ты так его любишь? — спросила Лиля.
— Да. Набоков — мастер словесной игры, эстет, — улыбаясь, сказал Роберт. — Его письмо виртуозно.
Дети шумной стайкой возвращались от здания ресторана к пляжу.
— Что же это ты, Роберт, не помог моему сыну? — шутливо спросил Владимир.
— Он вполне мог справиться сам, — объяснил Роберт. — Он ничуть не слабее Алика, просто привык, что Дина его защищает, вот и ленится драться.
Близнецы, взявшись за руки, подошли к ним. Они были одного роста и одинакового телосложения — крепенькие, ровненькие, как два огурчика с одной грядки. Чтобы быстрее их различать, Лиля пыталась сделать им разные, как положено мальчику и девочке, прически, но они устраивали по этому поводу скандалы и даже одеваться хотели всегда одинаково. Взгляды взрослых опустились к низу синеньких трусиков.
— Сколько еще ты. Дина, будешь защищать этого лентяя? — спросил Роберт, «вычислив» девочку. — Он мальчишка, пусть сам и дерется.
— Дядя Роберт, — девочке понадобилось затратить много труда, чтобы выговорить трудное имя, — но я ведь старшая. А старшие сестры всегда защищают младших братиков.
