– Да, – задумчиво произнесла бабушка, – Великие Кошарища – ничего так село, но здесь – вообще красота…
На границе оказалось поразительно безлюдно. Вчера ночью здесь пропустили большое количество фур, гружённых мукой и зелёным горошком, поэтому сегодня пограничники скучали от безделья.
Дядя Витя притормозил у пограничной стойки номер пять. Здоровенный прапорщик щеголял оторванной пуговицей на форменной рубашке (его объёмный живот явно грозил в ближайшем времени распрощаться ещё с парочкой). Таможенник развлекался тем, что воспитывал ещё глупого и беззаботного щенка спаниеля. У пса были длинные смешные уши, он всё время наступал на них лапами и с визгом падал. Прапорщика это страшно веселило. Без всякого энтузиазма окинув взглядом всю компанию прибывших, он вздохнул и сказал псу:
– Ладно, Бобик, потом доиграем!
Бобик послушно сел рядом с хозяином и с любопытством посмотрел на туристов.
– Здравия желаю! – пограничник заглянул в окно Ласточки. – Прапорщик Валерий Эдуардович Пижон и служебная собака Бобик. Попрошу всех приготовить документы и очистить транспортное средство для досмотра. Нюхай, Бобик!
Дедушка предъявил прапорщику уложенные стопочкой паспорта. «Пижон, Пижон, Пижон… – размышлял он про себя. – Голубь, что ли, по-нашему? Точно, голубь получается. Эх, правильно в школе француженка говорила, иностранные языки – страшная сила».
Дядя Витя открыл багажник, а бабушка вытащила клетку с Нюсей. Увидев Бобика, кошка злобно зашипела.
– У-у-у, – обиженно заскулил Бобик и спрятался за широкую спину прапорщика.
– Отставить, рядовой Бобик, – пожурил его пограничник. – Нюхай, ищи!
Минут через пять общего досмотра прапорщик Пижон сообщил:
– Так, граждане контрабандисты, золота, я вижу, вы не везёте. С вами дела обстоят хуже. Вы везёте продукты.
– А что, эта вот, нельзя? – завозмущался дедушка. – Ввоз продуктов питания, а также сельскохозяйственных культур на территорию Европейского Союза запрещён.
– Голуба ты моя, значится, – ласково произнес дедушка и залез через открытую дверь в бардачок, вытянув оттуда пакет вздувшегося кефира. – Сейчас порешаем, эта вот…
– Я ж тебе ещё дома сказала, чтобы ты выкинул этот кефир просроченный, – зашикала на него бабушка.
Но дедушка взболтал кефир и со словами: «Ни грамма врагу, эта вот!» упрямо выпил его залпом. Тёплый кефир пенился и стекал по дедушкиным усам, капая на сандалии.
– Ну всё, – ехидно заметил дядя Витя. – Теперь аж до самого Балатона все кусты наши.
– Так, граждане, Бобик мне подсказывает, что вы ещё какие-то продукты везёте. Правда, Ирина Вячеславовна? – хитро щурясь, спросил прапорщик Пижон.
– Да, бутерброды везём, – понижая голос от страха, отвечала бабушка.
– С чем бутерброды-то?
– С котлетами.
– Домашними? – сглотнул слюну прапорщик.
– Конечно, домашними.
– Значит, у нас с Бобиком будут сегодня на обед домашние котлеты, – обрадовался прапорщик. – Бутерброды попрошу выложить. Проезжаем, граждане пенсионеры, проезжаем, не задерживаем движение через государственную границу.
– Я не пенсионер, а свободный предприниматель! – буркнул на прощание дядя Витя.
Ласточка уже подъезжала к пограничному шлагбауму, как вдруг дядя Витя резко затормозил. Дверь открылась, и из машины выскочила перепуганная бабушка. Потянувшийся к котлетам прапорщик смотрел с удивлением: за десять лет службы он впервые видел, чтобы кто-то возвращался на родину пешком, не успев даже пересечь границу с Венгрией. Бабушка со всех ног бежала к клетке с кошкой, о которой впопыхах все как-то позабыли и к которой уже с большим любопытством принюхивался Бобик. Нюся злобно рычала. От страха за любимицу бабушкино сердце забилось ещё сильнее. Схватив клетку, она резво запрыгнула в давший задний ход автомобиль и скомандовала:
– Трогай, Витёк, трогай!
«Мур! – возмущалась кошка. – Мало того что меня чуть не забыли, так ещё и котлеты отдали. У меня того и гляди пищевые галлюцинации начнутся!»
С венгерскими пограничниками всё прошло быстро, они только штампы в паспорта поставили, а досматривать багаж не стали. Ласточка потихоньку набирала скорость. Дороги в Венгрии оказались отличные, так что даже на стареньком «Запорожце» можно было легко доехать куда угодно.
Дедушка разложил на коленях карту, задумчиво почесал за ухом и сказал:
– Вот мы и в Вэнгрии. Осталось добраться до Балатона…
Тихани
«Боже, какие вредные люди, – размышлял дядя Витя за рулём Ласточки, придавливая педаль газа. – Остались мы без обеда посреди Венгрии, но зато с кошкой. Сколько в жизни несправедливости!» Его невесёлые мысли прервала бабушка, выехавшая за границу впервые и рассматривающая всё вокруг с неподдельным интересом:
– Витёк, ты у нас по-немецки говоришь. Подскажи-ка, что это у них на каждом углу всё «зимер» да «зимер»? Жил у нас на лестничной клетке в сто двадцатой квартире Лёва Зимер, так он десять лет назад в Америку уехал.
– Да не «зимер», а «циммер» – это комната по-немецки. Место здесь курортное, вот селяне и сдают туристам комнаты.
– Вот бы нам так в Кошарищах «циммер» сдавать – доход бы имели, – размечтался дедушка.
– Ты, Николаич, сначала крысюков у себя из подпола выведи, потом комнату сдавать будешь. От тебя иначе все постояльцы, как Сергей Эмильевич в прошлом году, сбегут, – круто поворачивая руль по указателю на город Веспрем, съехидничал дядя Витя.
Ласточка мчалась дальше. Вот уже и Веспрем закончился, а про озеро Балатон и город Балатонфюред указатели не говорили. Дедушка, растерянно поглаживая свою лысую голову, покрутил ещё раз туда-сюда карту и сказал:
– Ну что, граждане туристы. Картина Репина «Приплыли». Заблудились мы, с чем вас и поздравляю. Предлагаю остановиться, чтобы наметить план по выходу из ситуации.
Дядя Витя притормозил у обочины. Все вышли из машины – немного пройтись и размяться. Нюська осталась охранять машину. Впрочем, её выйти никто не приглашал. «Мур! – кусала она от голода собственные усы. – Мечты всё-таки сбываются. Вот бы ещё еду здесь попробовать, и тогда наступит настоящее кошиное счастье».
