Пока они пили чай, Кун Сяолинь обрисовал Арине проблему затапливаемых земель в Китае. Закончил он свой обзор весьма неожиданно:
– Вы знаете, что сказал один китайский философ о воде?
Арина, естественно, не знала.
– «Хотя в мире нет предмета, который был бы слабее и нежнее воды, но она может разрушить самый твердый предмет».
– Весьма мудрая мысль. – Арина, приняв умный вид, закивала головой.
– Да, Лао-цзы – великий философ. Вы слышали о нем?
– Нет, но мне кажется, в Китае философия заменяет религию. У вас философов, как у нас святых. Множество. И на всякий случай жизни есть какое-то мудрое высказывание.
– Я вижу, вы интересуетесь философией, миссис Родионова. Я с удовольствием подарю вам книгу Лао-цзы.
Решив, что вводная часть беседы длилась достаточно долго, Кун Сяолинь резко перешел к делу.
– Я думаю, мистер Батлер объяснил вам вашу задачу. Мы обязаны разобраться в том, что стоит за этими сигналами об утечке информации.
– Да, мистер Батлер сообщил мне, что есть особая инструкция, предписывающая разбираться в анонимках.
– За этими, как вы презрительно выражаетесь, анонимками, возможно, скрывается важная информация о злоупотреблениях. Вы, русская, обязаны более, чем другие, быть беспощадной ко всем проявлениям коррупции.
– Коррупция есть повсюду, не только в России!
– Разве вы не знаете, что именно русские сотрудники ООН были арестованы во время разоблачения махинаций вокруг программы «Нефть в обмен на продовольствие»! И приговорены к длительным срокам тюремного заключения!
– Если не ошибаюсь, среди обвиняемых был и китаец! – парировала Арина.
– Да, но китаец из Сингапура, а не из нашей страны. И его не посадили в тюрьму. Значит, с него были сняты подозрения. А что касается Китая, то, да будет вам известно, у нас коррупция карается смертной казнью!
Кун Сяолинь посмотрел на Арину так, что она почувствовала себя почти преступницей, уличенной в хищении денег из казны комиссии. Она предпочла перевести разговор в более конкретное русло.
– В анонимках, простите, в письмах говорится о беженце, от которого и исходит утечка информации. Но разве у вас есть беженцы?
– Вы, возможно, еще не знаете, но большинство сотрудников комиссии можно приравнять к беженцам. Они хотя и набраны на месте, но приехали из стран, где непростая политическая или экономическая ситуация. А иногда и то, и другое вместе взятое. Вы увидите, что для некоторых возвращение может быть сопряжено даже с угрозой для жизни.
– Неужели у вас есть и такие?
– Конечно. Например, Салем Атван.
И Кун Сяолинь рассказал следующее.
До переезда в Швейцарию Салем был главным редактором газеты, занявшей непримиримую позицию в отношении режима Башар Асада. Его статьи, как это и должно было случиться, навлекли на него гнев президента и его окружения. Ему пришлось бежать из Сирии в Швейцарию. Позже ему удалось вывезти сюда жену и четверых детей. Возвращение домой сопряжено для него с огромным риском.
– Но он не один такой. Поговорите с начальником кадров, он вам лучше все расскажет, – поспешно добавил Кун Сяолинь, видимо, испугавшись, что слишком разоткровенничался.
Когда она вышла из комнаты для переговоров в приемную главы комиссии, то Сильвия сообщила ей, что один из заместителей, Чоудхури, также готов встретиться с ней. Его кабинет находится тут же, на вилле Пелуз, на первом этаже. Арина уже знала, что этот заместитель возглавляет один из важнейших департаментов, занимающихся анализом поступающих претензий и выплатой компенсаций за материальные потери.
Арина спустилась на первый этаж, постучалась в нужную дверь и вошла в просторную овальной формы комнату. Свет лился из большого окна на противоположной от входа стене. Там же была дверь, которая вела на террасу, выходившую на поляну перед виллой.
Чоудхури рассказал, что комиссия вынуждена закрывать многие исследовательские программы, сокращать ассигнования на научные разработки, но старается не трогать программы помощи людям, которые вынуждены переселяться с затопленных территорий. Несмотря на сокращения бюджета, комиссия по-прежнему тратит огромные средства, выплачивая компенсации за пропавшее имущество, за потерю работы, закрытие бизнеса.
– Господин Чоудхури, если я не ошибаюсь, кому-то не очень по нраву то, чем занимается комиссия? – Арина решилась задать вопрос, что называется, в лоб.
– С чего это вы решили?
– Я только что от господина Батлера. Он передал мне вот эти конверты и сказал, что вы получили такие же.
– А, вы, значит, в курсе, – недовольно протянул Чоудхури.
– Правда ли, что за информацию о том, какие территории уйдут под воду и кому будут выплачены при этом компенсации, многие готовы заплатить большие деньги? – продолжила свою атаку Арина.
– Бангладеш известна своими фермами по выращиванию креветок. Последние годы многие из них пострадали. Фермерам выплачивается компенсация. Это довольно приличные деньги. Особенно для этой страны. Конечно, информация такого рода имеет определенную ценность, – довольно уклончиво ответил Чоудхури.
Арина достала анонимки и прочитала вслух вторую:
«A REFUGEE FROM THE VILLA OF REFUGEES IS DANGEROUS!»
– При чем тут беженцы, как вы думаете?
– Я сам ломал над этим голову, – признался Чоудхури. – Кого имеют в виду? Не беженцев же с затапливаемых территорий. Конечно нет. Речь идет о сотрудниках комиссии. Это ясно. Но я не допускаю мысли, что кто-то из наших сотрудников занимается нечистоплотными делами.
– А почему упоминается вилла беженцев или изгнанников?
И тут Чоудхури удивил ее.
– Я думаю, что автор анонимного послания имел в виду виллу Пелуз. Ту, в которой мы с вами находимся.
Чоудхури объяснил, что некоторые здания, сохранившиеся на территории ООН, в том числе вилла Пелуз, были построены в разные периоды представителями семейства Дюваль. Это французское семейство перебралось в Женеву из-за религиозных преследований. Они в прямом смысле беженцы.
– Вот, для начала посмотрите хотя бы это. – Чоудхури протянул Арине небольшую брошюру об ООН. – И вы увидите, что наша вилла была построена беженцами. Так что ее вполне можно назвать виллой беженцев. Потом, не сейчас, – добавил он, увидев, что Арина принялась изучать брошюру. – Я слышал, что вы три года провели в Дакке?
– Да, я была там с мужем.
– Вам там понравилось? – задал он вопрос, давая понять, что разговор на прежнюю тему окончен.
В 1986 году после окончания переводческого факультета института иностранных языков Олег попал в отдел переводов Министерства иностранных дел. В 1990 году он поехал отдыхать с приятелями в Евпаторию и там встретил Арину, которая проходила практику в местной газете после окончания факультета журналистики. Когда в 1992 году они поженились, остро встал вопрос о том, где молодоженам жить. Олег снимал комнату в коммунальной квартире, а Арина хоть и роскошествовала в трехкомнатной квартире, но там, помимо ее родителей, жили еще бабушка и младшая сестра. Выход был один – выезд за границу. Переводчики в основном требовались в международные организации в Нью-Йорк, Вену и Женеву, но предложение всегда превышало спрос – желающих выехать в эти места было всегда более чем достаточно, и ждать своей очереди, не имея связей, приходилось годами. Связей в МИДе у Олега не было – его родители давно умерли. Отец Арины был журналистом и пользовался определенной известностью в своей среде, но к МИДу никакого отношения не имел и помочь не мог. Поэтому, после долгого обивания Олегом порогов кадровиков, единственным местом, куда ему предложили выехать в постоянную командировку, была Бангладеш. Послу как раз требовался помощник на младшую должность дежурного референта. Ни страна, ни тем более должность не были завидными. Да и посол прославился своим крутым нравом. Так что претендентов на этот пост не находилось. Олег, не долго думая, согласился. Даже не посоветовавшись с молодой женой. Когда он сообщил эту новость Арине, она расплакалась и, забравшись на диван, долго искала на карте мира, висевшей на стене, столицу государства, куда предстояло отправиться. Она только начала работать в информационном агентстве – РИА. Работа ей очень нравилась, и она никуда не хотела уезжать, а тем более в какую-то Бангладеш. Сквозь слезы Арина тогда жалобно ныла: «Стоило выбираться из Евпатории, чтобы оказаться в Дакке». Предчувствия ее не обманули. При ближайшем рассмотрении Дакка в сравнении с Евпаторией явно проигрывала. Три года, проведенные в этой стране, были и, наверное, останутся самыми сложными в жизни Олега и Арины. Но квартира, по возвращении из Бангладеш, была куплена. А главное, именно там, в этой жаркой южноазиатской стране родилась их дочь – Анастасия, Настя. Так что ни Олег, ни Арина никогда не жалели о своем первом опыте заграничной жизни. Но и сказать, что ей там было хорошо, она не могла.
