Для справки: в феврале 1920 года был арестован и в марте приговорен к расстрелу особоуполномоченный РВС 1-й Конной, член Коммунистической партии с 1904 года, бывший начальник штаба 1-го Луганского социалистического отряда, прославленный герой Гражданской войны Александр Яковлевич Пархоменко. На все просьбы товарищей о смягчении участи осужденного Ворошилов отвечал, что он не считает возможным вмешиваться в это дело, поскольку суд подчинен ему – Ворошилову.
Думенко до суда верил, что правда восторжествует. Он пишет телеграмму В. И. Ленину: «Я первый поднял Красное знамя борьбы за идеи трудового народа на Дону и Кубани. Создал не одну добровольческую часть… Не имея за собой преступления, горько и обидно как честным борцам-революционерам изнывать в сырой, холодной тюрьме. Во имя справедливости прошу Вас отозваться».
По распоряжению Зорина телеграмму Ленину не отправили, а подшили к делу.
Видя предвзятое отношение следователей, чудовищную ложь обвинений, Блехерт, Колпаков, Кравченко, Ямковой, Носов объявили голодовку. Скончался в тюрьме первый командир сальских и манычских партизан Григорий Кириллович Шевкоплясов, член Коммунистической партии с 1918 года, кавалер ордена Красного Знамени.
Для создания видимости справедливого решения судьбы комкора Думенко и его соратников судила их выездная сессия Реввоентрибунала Республики во главе с Розенбергом.
Обвинителями выступили Белобородов и Колбановский. (Член партии с 1907 года Александр Григорьевич Белобородов особо известен тем, что, будучи председателем Уральского облисполкома, в июле 1918 года подписал решение Совета о расстреле Николая II и его семьи; в апреле 1919 года руководил подавлением Вешенского казачьего восстания; а в 1920 году награжден орденом Красного Знамени за «ликвидацию» Думенко… До сих пор везде пишут, что «за боевые заслуги»).
Защищали подсудимых Знаменский, Шик, Бышевский. Член РВС 10-й армии, будущий председатель Донисполкома Андрей Александрович Знаменский, несмотря на свою болезнь, пришел отстаивать Думенко, которого долгое время знал по совместной службе. Защитник Бышевский сразу же заявил, что слушание дела без присутствия свидетелей Буденного, Ворошилова, Щаденко, Лебедева (явился только командир ординарцев комкора Жуков, чуть было сам не попавший на скамью подсудимых за то, что встал на защиту Думенко) противозаконно.
Обвинитель Колбановский зло выкрикнул: «Мне не нужны никакие свидетели, ибо политкомы, Буденный дали показания, собственноручно написанные, и если Ворошилов написал что-либо, то отвечает за свои слова…»
Подсудимые отвергли все обвинения в контрреволюционной деятельности. Но по ходу суда они поняли, что их участь предрешена. Думенко бросил горький упрек: «Эх, граждане судьи! Неужели не понимаете: стреляли в комиссара – метили в меня… Нешто не ясно? Кончайте уж скорее… Добивайте».
Даже государственный обвинитель Белобородов признал, что любой пункт обвинения Думенко, взятый в отдельности, может быть опровергнут. Но все же потребовал применить к подсудимым смертную казнь, так обосновывая решение:
«… Мы теперь должны выбросить из нашей среды людей, наносящих колоссальный вред нашему делу, по существу, измену… К тому преступлению, которое было совершенно у кровавой черты, – единственно правильной, целесообразной мерой должна быть высшая мера наказания – расстрел. Пусть каждый военачальник, каждый командир действительно знает, что от Пролетарского Капитолия до Тарпейской скалы один только шаг, и шаг маленький».
11 мая 1920 года на окраине Ростова-на-Дону, в Кизитеринской балке, осужденные были расстреляны.
По иронии истории, а может быть, по ее суровому закону, большинство тех, кто клеветал на Думенко и его товарищей и вершил над ними неправый суд (Пескарев, Жлоба, Смилга, Белобородов, Розенберг и многие другие), в 1937–1938 гг. сами оказались в тюремных застенках. Брошенный Троцким «карающий бумеранг», вернувшись через годы, поразил многих, слепо следовавших за Председателем РВСР.
…Время – строгий и объективный судья. Правда о Борисе Мокеевиче Думенко, 44 года ждавшая своего часа, стала достоянием народа. Заслуженный юрист РСФСР Борис Петрович Беспалов, тщательно изучив все документы по делу Думенко и его штаба, с чистым сердцем написал заключение: «Невиновен!» Не подтвердились обвинения в бандитизме и антисемитизме, поощрении мародерства и насилий, убийстве военкома Микеладзе и преследовании комиссаров и коммунистов. Не было в действительности и книжного Кравцова… По протесту Генерального прокурора СССР Военная коллегия Верховного Суда СССР решением от 27 августа 1964 года приговор Реввоентрибунала Республики от 6 мая 1920 года отменила и дело Думенко прекратила за отсутствием состава преступления в действиях всех осужденных.
Не все с радостью восприняли эту реабилитацию и появившиеся затем в печати положительные публикации о деятельности Думенко. Выступил с известной критической статьей «Против искажения исторической правды» С. М. Буденный. Биограф Жлобы Т. Катречко обратился с жалобой в КГБ СССР. Нашлись и другие противники комкора. Но все их претензии были опровергнуты.
И вернулся лихой красный генерал со своим штабом к народу, за счастье и светлое будущее которого он боролся до последнего вздоха.
Назначение виноватых
Сегодня мало кто из политиков и представителей средств массовой информации не бросил камня в «Совместное заявление» и «Принципы определения основ взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской Республикой», подписанные в августе 1996 года в Хасавюрте А. Лебедем, А. Масхадовым и их заместителями. В обиходе данные документы, которые должны были положить начало мирному урегулированию чеченской проблемы, прозваны «хасавюртовским соглашением» и, если смотреть правде в глаза, практически известны очень узкому кругу специалистов. Смысл сегодняшних трактовок хасавюртовских документов сводится к одному-единственному выводу: «А. Лебедь подписал заявление, ущемляющее государственные интересы России». По сути, на Александра Ивановича недвусмысленно перекладывается ответственность за поражение России в первой кампании по «наведению конституционного порядка» в Чечне. Или, по образному выражению самого генерала: «если виновных нет, их назначают…»
Конечно, в хоре высказываний и море публикаций о военных кампаниях в Чечне голос, взыскующий истины, может быть, вовсе неразличим, но «имеющий уши, да услышит!»
Прежде всего, стоит вспомнить, как завязывался чеченский узел проблем, каким образом вполне благополучная Чечено-Ингушетия, где второе место среди проживающих в ней народов занимали русские, стала оплотом национального сепаратизма и международного терроризма. Кем брошены «семена» войны?
Проще всего, как в случае с А. Лебедем, свалить всю ответственность на генерала Д. Дудаева. При нём начался правовой «беспредел» в республике, значит, «корень зла» всем виден и не стоит тратить времени на поиски иных причин. Но вот незадача – убиенный Дудаев не причина, а следствие, ещё точнее – «инструмент» общих негативных процессов по разрушению нашего государства, начатых «архитекторами перестройки» в СССР при чётком дирижировании из-за океана.
