Я беру телефон и набираю номер родителей Стеф. Хорошо, что трубку берет Рина – мы с Жаном не очень ладим, он всего на пять лет старше меня и не готов вверить мне судьбу своей дочери, несмотря на то что я всегда относился к ней с любовью и уважением. Впрочем, как отец двух дочерей я понимаю его чувства – я бы тоже себя ненавидел. Что ж, так тому и быть.
– Как ты мог, Марк?
Как быстро! Я едва успел допить кофе и приступить к составлению конспекта лекций для третьего курса. Наверное, Рина сразу же перезвонила Стеф.
– Я хотел устроить тебе сюрприз. Я думал, ты…
– Я немедленно звоню маме. Скажу ей…
– Погоди, Стеф. Подумай об этом. – Я встаю, закрываю дверь кабинета, но все равно говорю почти шепотом – стены тут картонные и слышимость отменная. – Подумай хотя бы минутку, и ты поймешь, что не стоит брать с собой Хейден в Париж. Ей там не понравится.
– Ты иногда как будто стараешься держаться от нее подальше, Марк, и я думаю…
– Не начинай. Ну, пожалуйста, милая. Ты же знаешь, что я чувствую.
Я люблю Хейден, действительно люблю, люблю все, что она для меня воплощает. Хотя мы и не планировали ребенка – я предполагал, что Стеф пьет противозачаточные, а она думала, что я сделал вазектомию, – я никогда не забуду свои ощущения в тот момент, когда Стеф сказала мне о беременности. Меня охватило чувство чистого счастья – неожиданного, в том числе и для Стеф. В кои-то веки мои чувства развеяли мои сомнения, и я даже не сразу понял, почему так счастлив. Я был так влюблен в Стеф, весь мир вокруг нее точно озарялся ярким светом. Она была моим вторым шансом на жизнь – шансом, которого я и не ждал, шансом, которого я уж точно не заслуживал, – и ребенок показался мне искуплением. Конечно, эта новость была омрачена и виной, и грустью, но я думал тогда, что Зоуи полюбила бы младшую сестренку.
– Тебе будто трудно это сказать, да? Что ты любишь Хейден.
Я думаю о том, как мои девочки отличаются. Зоуи, светловолосая, развеселая, всегда любила играть и соревноваться, она была так похожа на свою мать. И Хейден, темненькая, маленькая, капризная, плаксивая, вечно вскидывающаяся от кошмаров. Я думаю о том, сколько своей тьмы передал ей. Когда родилась Зоуи, я был совсем другим человеком, уверенным в себе, жизнелюбивым – я мог вдохновить малышку на познание мира, но Хейден… И все же и у Хейден бывают моменты истинного волшебства, и тогда все остальное отходит на второй план, и любовь к ней вышибает все дерьмо из моей дурной башки. Да, я люблю ее, но я не поддамся на попытки Стеф разговорить меня на эту тему, поэтому стою на своем:
– Твои родители хотят повидать Хейден, а Хейден обожает их дом. Кроме того, ей уже исполнилось два года, за нее придется полностью оплатить авиабилеты, если мы полетим с ней во Францию. Так твои родители смогут сэкономить.
Стеф молчит, но я уже вижу, что она раздумывает над моей идеей.
– Ты должен был вначале обсудить все со мной.
– Ты бы ни за что не согласилась.
– Бросить нашу дочь, чтобы мы могли съездить в отпуск? Да, наверняка не согласилась бы.
– Вот именно.
– Ну и к черту все! Я уже не хочу никуда ехать. Ты сам говорил, что это глупая идея. Не понимаю, почему ты вдруг…
– Деньги за билеты нам не вернут.
– Ты уже купил билеты?! Что за…
– Ну, твоя мама купила. Она не хотела, чтобы ты в последний момент передумала. Она считает, что отпуск – отличная мысль, он пойдет на пользу нам обоим. Нам всем. И я с ней согласен. Хейден будет в восторге от такого приключения, как и мы.
– Я не хочу ехать без нее, Марк.
– Ты хотела поехать, Стеф. Знаю, что хотела. И Рина убедила меня, что нам это нужно. – Несправедливо спихивать всю вину на Рину, знаю, но она действительно поддержала эту мысль. – Взгляни на происходящее с другой стороны. Это станет для нас чем-то вроде медового месяца. Мы ведь так никуда и не съездили после свадьбы.
– Какой же ты козел! – говорит Стеф, но по ее голосу понятно, что она больше не сердится.
Ничего, все наладится.
Глава 4
Стеф
Я чувствовала себя виноватой и удрученной, думая, как легко меня убедили оставить Хейден у родителей.
Да, я признаю, какая-то предательская часть меня радовалась мысли о том, что можно вырваться из рутины на пару дней, хорошенько выспаться, сходить в рестораны и музеи без младенца на буксире. Но кое-что не давало мне покоя: «Почему ты на самом деле не хочешь брать нашу дочь с собой, Марк?» Не могу сказать, что он когда-то был по-настоящему холоден с ней, но после ограбления я ощущала, что что-то в его отношениях с малышкой изменилось, появилась какая-то отстраненность.
И, наверное, я до сих пор удивлялась тому, что Марк изменил свое мнение по поводу нашей поездки. Предвкушение отпуска будто пробудило в нем что-то – что-то, дремавшее в глубине его души с той ночи, когда те ублюдки пробрались в наш дом. Я позволила ему взять на себя всю подготовку к отъезду и переговоры с Пети – каждый вечер Марк читал мне самые смешные отрывки из их писем, явно пропущенных через гугл-переводчик, – а он всецело посвятил себя планированию: договаривался об оформлении визы, скачивал карты Парижа, штудировал сайт «Trip Advisor»[4] в поисках отзывов о недорогих ресторанах. Я изо всех сил старалась не говорить и не делать ничего, что испортило бы ему настроение. Даже наш дом как будто стал светлее – он словно знал, что вскоре примет новую пару жильцов, не страдающих от депрессии. Одно, другое, третье – все складывалось как нельзя лучше. Получение визы прошло без сучка без задоринки. Марку удалось взять еще неделю отпуска перед началом семестра в середине января.
Может, я и не люблю Клару, но она тоже предложила свою помощь – мол, она свяжется с Пети и передаст им ключи, когда они приедут. За несколько дней до отъезда она пришла к нам в гости и сунула мне в руки пластиковый пакет. Открыв его, я увидела роскошное кашемировое пальто шоколадного цвета.
– Можешь взять поносить, – сказала она. – Тебе оно будет в самый раз, мне велико на несколько размеров.
Не самые приятные слова, но я была благодарна ей за заботу. Пальто выглядело восхитительно.
Оно до сих пор у меня.
Но дни все летели, время отъезда неумолимо приближалось, и во мне нарастала тревога. Я провела полных два дня в подготовке дома и распечатывании инструкций ко всему, начиная от сигнализации и заканчивая посудомоечной машиной. За день до отъезда я купила молоко, масло, хлеб, бекон и свежий кофе для Пети – все дорогое, лучших сортов, для себя с Марком я бы такого покупать не стала. Я потратилась на новые простыни, наволочки и полотенца. Я оттерла стены щеткой, все продезинфицировала в ванной, убрала в шкафах, стараясь не думать о страшных, обтянутых перчатками руках, рывшихся здесь во время ограбления. Полы сияли чистотой, в каждой комнате чувствовался аромат кедрового масла.
