Бет рассмеялась, но потом резко остановилась:
– Больна?
– Да, – сказала Мэг. – Психически. Больна на голову.
– О, не смеши!
– И не собиралась. Я серьезно. Все эти коллекции, навязчивые идеи с цветами, кухонными полотенцами и… радугами…
Бет пожала плечами.
– И думаю, что это началось еще в детстве. Ты же знаешь, она собирала волосы. Все делают вид, что это нормально. Но ведь это не так. Это безумие.
– О чем это вы шушукаетесь? – спросил Рори, застав сестер в прихожей; его длинные светлые волосы нависали прямо на глаза, а тощие ноги, как у отца, скрывали мешковатые джинсы. Несомненно, он был самым красивым мальчиком в классе. Но его пока вряд ли интересовало, обращают ли на него внимание одноклассницы. Ему только что исполнилось двенадцать.
– Ни о чем, – прошипела Мэг.
– Вы говорите о мочалках, ведь так?
Мэг промолчала. Вместо нее ответила Бет:
– Не начинай.
– А я ничего и не начинаю, – небрежно бросил он. – Просто мне кажется, здорово, когда есть запас. Мочалок для посуды никогда много не бывает.
– А где Риз? – спросила Бет, осторожно меняя тему разговора.
– На улице, – ответил Рори. – Пялится на что-то.
Все трое рассмеялись, поскольку ответ был предсказуем. Мэган посматривала то на Бет, то на Рори, ведь, невзирая на все их разногласия, брат и сестра все же были ее единомышленниками. Потом вдруг ее мысли перенеслись к Ризу, крошечному, непостижимому, непонятному Ризу – он в одиночестве лежал в саду, уставившись в пустоту синевы. На мгновение ей захотелось выйти в сад, разыскать его и спросить, о чем он думает. Но тут в прихожей зазвонил телефон; это был Эндрю Смарт, который приглашал ее в субботу на вечерний концерт, и едва он позвонил, как все остальные мысли улетучились из сознания Мэган.
Пасхальное воскресенье выдалось теплым и солнечным. Мэг никак не могла открыть глаза из-за ослепительного утреннего солнца. Радиобудильник только что сообщил ей, что сейчас 8.29. Она перестала бороться с собой и снова сомкнула веки. Пока она ждала, что к ней снова вернется сон, в ее мыслях вертелись воспоминания о приятных событиях вчерашнего вечера: визг шин на асфальте, Эндрю Смарт и его друг Ник подъезжают к ее дому, чтобы забрать ее на концерт, металлический привкус водки из фляжки, которую они по очереди передавали друг другу, солнце, заходящее за силуэты высоких деревьев и окрасившее окрестности в размытые оттенки медного цвета. Она вспомнила пальцы Эндрю, рассеяннно щекочущие ее шею, замечательное взрослое ощущение того, что в этом нет ничего страшного и все так и должно быть, предчувствие скорого побега из дома и из деревни, жужжание голосов в очереди, дразняще окутывающие место проведения концерта, запах холодного пива, прикосновение чужих липких футболок к ее голым рукам, рука Эндрю на ее плече, музыка, рокот голосов и постепенное нарастание и ослабление звука на танцполе, затем прикосновение прохладного воздуха к ее коже, когда они мчались домой вниз по извилистым дорогам, остроконечные тени деревьев, отбрасываемые на дорогу светом фар, потом быстрый поцелуй в губы перед оградой ее дома… Вот и все… Это не было свиданием в привычном понимании этого слова. Ник сидел на заднем сиденье и с нежностью смотрел на них, а потом сказал: «Ох, голубки». Тогда Эндрю бросил в него скомканной бумажкой, а Мэг в это время выскользнула из машины и пробралась в темный спящий дом, легкая, как воздух, улыбающаяся и пахнувшая чужим сигаретным дымом.
Она от неожиданности подскочила, когда увидела в кухне Риза.
– Риз! Черт, я чуть не описалась от страха. Что ты делаешь тут так поздно?
Он сидел в пижаме за кухонным столом, его гладкие светлые волосы аккуратно обрамляли лицо. Руки брата лежали на столе, купаясь в голубоватом свете луны, просачивающемся через окно. Он пожал плечами.
– Мне не спится, – сказал он.
Мэг нахмурилась.
– А почему бы тебе не почитать книгу или еще что-нибудь? – спросила она.
Он снова пожал плечами и сжал руки в кулаки.
– Пойдем, – сказала она. – Я тоже слишком перевозбуждена, не усну сейчас. Пойдем, посмотришь со мной телик.
В гостиной было темно, только в камине поблескивали тлеющие угли. В комнате тут и там были заметны следы родительского ужина: два пустых бокала из-под вина, банка от оливок, почтовая корреспонденция, кулинарная книга, раскрытая на рецепте «Курица Марсала». На продавленном диване по-прежнему виднелись вмятины от родителей и собаки. Подушки не взбиты, мусор не убран – создавалось впечатление, что родители внезапно исчезли, а не просто пошли спать.
Они застали концовку какого-то старого американского фильма с женщинами с филированными стрижками, мужчинами в нелепых брюках-клеш и заунывным саундтреком. Мэган принесла пакет апельсинового сока и два стакана.
– Мэгги! – откуда-то сверху она услышала пронзительный голос отца. – Это ты?
– Да.
– Я просто хотел убедиться, что ты пришла. Доброй ночи, милая!
– И тебе, пап.
Мэг и Риз переглянулись и улыбнулись.
– Ты долго там сидел? – спросила Мэг.
Риз в очередной раз пожал плечами.
– Не знаю.
– И часто ты так?
– Не так чтобы очень.
– О чем ты думал?
– Да особо ни о чем.
По телевизору американская дамочка кричала на американского мужика в авиаторских очках и золотой цепочке. При этом они стояли под пальмой. Обычно на таких сценах Мэган переключала канал. Но сейчас из-за музыки и водки она расслабилась, а первые робкие признаки влюбленности еще сильнее погрузили ее в благостное состояние, поэтому она ближе придвинулась к брату, задумчиво посмотрела на него и спросила:
– Ты счастлив, Риз?
Он слегка развернулся к ней:
– Конечно, я счастлив.
– А в школе все в порядке?
– Да. Все отлично.
Она немного помолчала, а потом продолжила:
– Просто, знаешь, мне кажется, у Рори уже столько друзей, а ты…
– Уместнее назвать их приятелями, а не друзьями, – огрызнулся он.
Мэган кивнула.
– Конечно, – согласилась она, – а в школе у тебя есть кто-то, с кем ты много общаешься, ну, в обеденное время и прочее?
– Разумеется, – ответил он. – Куча народу.
– А они хорошо к тебе относятся?
Риз вперил в нее злобный взгляд.
– Давай просто посмотрим фильм, хорошо? – сказал он.
– Я не хочу смотреть фильм. Я хочу поговорить с тобой. Мы никогда не разговариваем.
– Болтовня – это пустая трата времени.
– Как ты можешь так говорить?
