— Зачем тогда они этим занимаются? Ты же говорила, что это чтобы родились дети?
Мама задумалась.
— Потому что это приятно.
— Меня сейчас вырвет.
— Очень зря, потому что мы как раз садимся обедать. Зови всех.
Еще в пятом классе мама однажды пришла ко мне с таинственным видом и желтой тонкой книжкой в руках. На обложке были нарисованы две голые девочки, что уже было странно и подозрительно.
— Давай поговорим, — торжественно сказала мама.
— Давай, — согласилась я, хотя обычно так нормальные люди разговоры не начинают.
— Ты что-нибудь слышала о том, откуда берутся дети?
— Слышала. Какой-то полный бред.
— То есть?
— Как будто мужчина засовывает свое одно место в одно место женщины.
— Это откуда такая информация?
— Ленка со второго этажа рассказала, когда мы прыгали в резиночку во дворе.
— Ясно, — вид у мамы был немного растерянный.
— Это же бред полный. Да?
— Ну… — Мама как-то засомневалась, и я вместе с ней.
Как всегда в непростых ситуациях, у меня вспотели руки и немного закружилась голова.
— Я поклялась Ленке, что по крайней мере вы этого не делаете. Ее родители, может, и да, но вы точно нет. Нет же?
— Ну… — Мама покраснела.
— Меня сейчас вырвет.
— Здесь нет ничего такого. Это совершенно естественно.
— Засовывать одно одно место в другое одно место? — от ужаса я стала путать слова. — И бабушка с дедушкой тоже? И учителя?
Мама открыла книгу. Розовое женское тело прилипло к голубому мужскому. Мужское тело воткнулось одним местом в женское, и из его конца выползали какие-то червяки.
— Можно я не буду это читать? — взмолилась я.
— Не читай, если не хочешь, но на всякий случай я оставлю это здесь. — Мама положила книжку на полку и удалилась. Будь она собакой, обязательно поджала бы хвост.
Книжку я потом все-таки почитала. Ленка оказалась права, а я нет. Всю неделю я думала, что лучше умереть или уйти в монастырь, как Миледи. По крайней мере, я точно решила, что уж лучше никогда не иметь детей, чем делать это.
— Мам, а если я все-таки захочу детей, но не захочу это делать, что-нибудь можно будет придумать?
— Не знаю, может, к тому времени, как ты вырастешь, что-нибудь изобретут. Спи давай.
Но я еще долго не могла заснуть и представляла себе разные жуткие картины.
* * *
Мама с папой и правда уехали за границу, а мы с Малюткой остались с двумя дедушками и бабушкой. Вторые дедушка с бабушкой заняли комнату родителей, но в основном тусовались на кухне. Они все время говорили о политике, о своем здоровье и о том, как я плохо себя веду.
— Ты вымыла руки?
— Ты сделала уроки?
— Я не разрешаю читать, пока ты не доделаешь математику.
— И хватит висеть на телефоне. Нам никто не может дозвониться.
В общем, ад, а не жизнь. Я пыталась запираться в комнате, но Второй дедушка отвинтил задвижку. Теперь он приходил ко мне и всем своим видом показывал, что то, что он видит, совершенно ужасно. Точнее, ужасней некуда. Точнее, полный караул. Хотя на самом деле полным караулом было то, что они приехали с нами жить.
Каждое утро в мою комнату как смерч влетала бабушка и распахивала форточку:
— Здесь слишком душно.
— Умоляю, закрой, — вопила я, закутываясь в одеяло.
— Пора вставать! Какой ужасный бардак, — бабушка сбрасывала одежду со стульев, кресла и стола на кровать, а заодно и на меня и удалялась на кухню.
— Руки мыть, ноги мыть и сырой воды не пить, — ворковала бабушка из кухни.
Там уже сидели Первый дедушка, Второй дедушка и Малютка и завтракали. Идеальная картина, ничего не скажешь. От всего этого хотелось кричать, плакать или просто поскорее смыться в школу. Что я и делала.
Чем дальше, тем больше я понимала, что влюбилась в Кита. По-настоящему и не на шутку. Как в стихах: Любовь — amor по-латыни От любви бывает мор Море слез, тоски пустыня Мрак, морока и позор.
Эти слова я вычитала в одной книжке, повторяла по дороге в школу и обратно и даже выцарапала иголкой на изголовье кровати. Увидев это, бабушка пришла в ужас:
— Ты сама хотя бы понимаешь, что делаешь?
— Это же моя кровать. Что хочу, то и делаю.
— Ты посмотри, что она натворила! — бабушка позвала на помощь Второго дедушку. — Испортила шикарную югославскую тахту.
Второй дедушка скептически покачал головой, как бы говоря: «А чего еще от нее ждать?»
Пусть подавятся своей тахтой, они просто ничего не понимают.
— В школу опоздаешь! — крикнула бабушка.
А потом добавила:
— Надень шапку.
И еще:
— Замотай шарф как следует, ходишь вся расхристанная, и горло голое торчит.
ДЫДЫЩ.
Это я со всей силы хлопнула дверью.
В лифте я сняла шапку и запихнула в карман пальто. Чтобы не испортить челку в виде нагеленного хохолка.
Кит, кажется, не замечал, как сильно он мне нравится. Я старалась садиться так, чтобы он видел меня слева: на левой щеке у меня две родинки, и с этой стороны я красивее, чем с другой. Иногда он звонил, и мы долго говорили по телефону. Он рассказывал про музыку, которая ему нравится, и включал рядом с телефоном свой мафон. Мне эта музыка тоже нравилась, хоть и не так сильно, как «Битлз». Группа называлась Асе of Base. Кажется, они были из Швейцарии, и пела там женщина, а не мужчины, как в «Битлз». Хотя иногда ей подпевали мужчины. Вначале был свист, а потом она очень задорно пела и немного стонала, и песня вся была бодрая и как будто спортивная.
В конце первой четверти Питон объявил, что будет праздник — огонек. Можно приносить свою музыку, наряжаться и танцевать. Мы с Воробьем часами видели на телефоне и обсуждали, что надеть.
— Вот если бы у меня были блестящие черные лосины…
— А я больше хочу фиолетовые.
— Надо на Новый год попросить.
— Да уж, раньше не купят.
К счастью, оставалась целая неделя и еще было время подумать.
— Пук-пук-пук-пук-пукан тоже будет танцевать? — издевательски спросил Овца в среду на перемене.
— Только с тобой, — огрызнулся за Пукана Фигура.
