Подле стояли еще с дюжину крепких тяжело вооруженных вояк, переживших множество стычек и сражений как на границах с Уэльсом, так и на пестром лоскутном одеяле всяческих герцогств и княжеств, расположенном между Англией и Германской империей. Вся группа была в целом случайной и не слишком надежной, хотя каждый напустил на себя самоуверенный вид испытанного и не ведающего страха бойца.
— Это ребята надежные, и в трудную минуту меня не подводили, — сказал Адам, когда они оставили солдат, убиравших подальше от подмостков свое имущество в ожидании вечерней трапезы.
— Неужели мои сомнения так заметны? — удрученно спросил Гийон. — Старею, наверно. — Затем задумчиво взглянул на Адама. — Не разбалуются они здесь без сражений?
— Подобное не исключено, однако я не ожидаю каких-либо проблем. Вряд ли мирный период окажется долгим.
Взгляд графа посуровел.
— В таком случае дай-ка мне письмо прямо сейчас.
Адам невозмутимо пожал плечами.
— Я могу пересказать содержание, чтобы не гонять попусту моего оруженосца. Я знаю, что в этом письме, так как был рядом с Генрихом, когда тот диктовал писцу. Вас приглашают принять участие в рождественском празднике в Виндзоре вместе со всей семьей.
Гийон расслабился и, проворчав что-то, повел Адама к маленькому солярию в дальнем конце зала. Солярий был отгорожен от основного помещения резной, довольно хрупкой на вид перегородкой из дерева, вход в виде арки прикрывала портьера.
— Готов биться о заклад, не для того он это задумал, чтобы просто повидать своих внуков, — граф поднял с обтянутой кожей скамейки забытый деревянный детский меч. — После того как умер его наследник, Генриха прямо-таки гложет горчайшая зависть к моему потомству. Опасно даже упоминать о моих детях, не говоря уже о том, чтобы показываться с ними ему на глаза, в особенности с Уильямом.
Ничего удивительного, подумал Адам. У короля Генриха около двух десятков внебрачных детей, среди них и сама графиня Джудит, но единственный законный сын утонул, а новая молодая жена что-то не спешит восполнить потерю. Замечательным судном был «Белый Корабль», новенький, такой гладкий и красивый, он принял холодным ноябрьским вечером в Барфлере на свой борт младшего члена правящей династии. Сын короля хотел догнать другие корабли, отплывшие в Англию в полдень. Все пассажиры были крепко навеселе, команда тоже не отставала, и корабль налетел на скалу сразу же после выхода из гавани, причем почти все погибли. Среди утонувших оказался и старший сын Гийона, наследник. Но подрастали еще четверо ребят, последний из которых появился на свет через месяц после кораблекрушения.
— Генрих приглашает туда всех, хочет добиться у всей родни верности Матильде, как его преемнице.
Гийон поскреб на лосинах пятно от древесной коры.
— Думаю, придется поехать, — вздохнул он. — Все-таки она его единственная прямая наследница. Однако такой ход не вызовет радости ни у кого. А Генрих не думает, что возможен бунт?
— Возможно несогласие, возражения. Но только не бунт.
Легкие морщинки в уголках рта Гийона обозначились более отчетливо.
— Некоторые совсем близки к тому, чтобы взбунтоваться. — Он поморщился. — Представляю, как неприятно будет всем отдавать почтение какой-то женщине — притом иностранке. А судя по тому, что я о ней слышал, Матильда никому не станет подслащивать горечь от ущемленной гордости, скорее предпочтет смотреть, как они станут умирать от переживаний. — Граф бросил на Адама испытующий взгляд. — Как насчет Уильяма ле Клито? Он племянник королю по старшему брату Генриха и, несомненно, имеет, первоочередное право на Нормандию, если даже не на сам трон.
Адам удивленно посмотрел на графа.
— Вы разве один из сторонников ле Клито?
— Какая чушь, да нет же! — Гийон даже захохотал. — Ты за кого меня принимаешь? Да этот парень приспособлен для управления государством не более, чем ястреб в шорах готов летать! За всю свою жизнь он ничего не сделал самостоятельно, только танцевал, как марионетка на веревочке короля Франции, плетущего интриги! Боже правый, да если бы я и склонился на чью-либо сторону, то это был бы другой племянник Генриха, Стефен из рода Блуа. Нет, я и в нем сомневаюсь. Слишком добродушен и прост, чтобы стать крепким, как Генрих.
Адам поддел кончиком сапога засохшую веточку лаванды, затесавшуюся среди камышей.
— А что тогда вы скажете в отношении Роберта из Глочестера? Он сын Генриха и обладает стойкостью, которой недостает у Блуа.
Гийон в ответ просто взмахнул игрушечным мечом, решительно отвергая названного Адамом кандидата в правители.
— Стойкость мужлана. Роберт плебейского происхождения. Если бы мы позволили себе рассматривать его как нашего будущего короля, то пришлось бы заодно принимать в расчет всех других королевских бастардов. А их, по меньшей мере, столько же, сколько лет Генрих просидел на троне. К тому же я слишком хорошо знаю Роберта, чтобы доверить ему в качестве оруженосца своего второго сына. Он не тот человек, который способен получить удовольствие от тяжести короны на голове. И еще: он готов преклоняться перед пылью с ног Матильды еще со времен их детства.
Адам, улыбаясь, склонил голову:
— Я все понял.
Гийон рассек воздух игрушкой, затем положил меч на колени и проницательно посмотрел на Адама.
— Но, с другой стороны, если мы присягнем Матильде, то тем самым присягнем и ее будущему мужу, кто бы им ни стал. Или у нас остается право иметь свой голос в этом вопросе? Думаю, вряд ли, зная, какой увертливый человек наш Генрих.
Адам неожиданно подумал, что теперь становится понятно, от кого Ренард унаследовал внезапные всплески глубочайшего проникновения в суть вещей, способные вывести собеседника из равновесия.
— Ты, случайно, не знаешь, кто это может быть? Ничего не заметил, пока вы добирались сюда из Германии?
Адам ощутил, что у него горят уши.
— Нет, мой господин, — он пристально вглядывался в носок своего сапога, которым раздавил пучок лаванды, и рассыпал крошечные высохшие шарики по стеблям камыша. В ноздри проник сильный вяжущий запах цветка.
— Только честно.
— Не то чтобы…
Гийон шумно выдохнул воздух.
— Ладно, забудь. Вне всякого сомнения, я скоро все узнаю. Достаточно того, чтобы ты держал при себе своих солдат. Я знаю, чего можно ожидать.
— Я их удерживаю вовсе не по этой причине, а для борьбы с валлийцами. — Полуправда или полуложь, но Адам надеялся, что объяснение звучит вполне искренне. В сущности, все его сведения проистекали из того случайного факта, что он нечаянно услышал разговор короля с епископом Солсбери, причем дискуссия сановников носила характер взаимной оценки вариантов развития событий, и не означала принятия серьезных решений. — Хельвен говорила, что за нашими рубежами появился новый лорд, успевший причинить немало беспокойства.
