Глава 1
Границы Уэльса
Ежемесячный базар в Равенстоу был в полном разгаре в тот день, когда после более чем годичного отсутствия Адам де Лейси вернулся домой. Его маленькое, но вымуштрованное войско неторопливо пробиралось сквозь толпу, сопровождавшую появление воинов любопытными взглядами и приглушенным шепотом.
Молодой человек, возглавлявший отряд, едва обращал внимание на любопытные взгляды зевак, равнодушно скользя взглядом по шумным торговым рядам, не реагируя на причудливую смесь всевозможных запахов ярмарки и пропуская мимо ушей зазывные крики продавцов, расхваливающих товар. Не то чтобы Адам де Лейси презирал рыночный люд, просто был погружен в собственные мысли и слишком утомлен. Он миновал женщину, продававшую овечью шерсть, зимние сапоги из овчины и кожаные безрукавки. Мелодичное звучание валлийской речи радовало слух, и молодой человек временами отрывался от своих мыслей и с блуждающей улыбкой поглядывал по сторонам. Там, далеко, Адам привык к грубой гортанной германской речи, постоянно общаясь с неулыбчивыми мужчинами, превыше всего ценившими дисциплину, подчинение и порядок во всем. Их образ жизни совершенно не походил на обычаи беззаботных и крепких жителей Уэльса, людей непритязательных и небогатых, презирающих жадность и зависть.
Многодневный поход в далекую страну на похороны недавно скончавшегося германского императора был полон лишений и жестоких столкновений. Долгий путь по чужим дорогам и откровенно враждебное отношение местного населения держали всех в постоянном напряжении и не давали возможности отдохнуть. Но возвращение домой оказалось еще более трудным из-за злобного нрава человека, возглавлявшего отряд. Адам был бывалым солдатом и умел постоять за себя среди опасностей дальних походов. Но надменный и требовательный голос женщины — дочери самого короля и вдобавок вдовствующей императрицы Германии — оказался испытанием совершенно другого рода. Высокое положение этой особы не позволяло Адаму защищать себя привычным способом, а обязательство феодальной зависимости исключало возможность бросить госпожу на полпути. Оставалось одно — сносить стиснув зубы неприятности, от которых невозможно было увернуться. Потом он даже привык к этому.
Вдруг рядом завопила неопрятная старуха, предлагая за фартинг предсказать судьбу. Молодой воин с легкой горечью усмехнулся, швырнул монету в протянутую грязную ладонь, но не стал дожидаться предсказаний. Он уже знал свое будущее — по крайней мере ту его часть, которая кажется важной. Точнее, казалась важной до тех пор, пока безжалостная боль отвергнутого желания не умертвила это будущее. Адам резко пришпорил бока своего серого жеребца, и тот поскакал быстрой рысью.
На утесе, нависающем над городом, свежей известковой побелкой светился замок Равенстоу, центр графства приемного отца Адама. Во времена правления Уильяма Руфуса замок спроектировал и построил Роберт де Беллэм, бывший граф Шрюсбэри, а ныне, вот уже четырнадцать лет, узник короля Генриха. Зловещее могущество этого человека давно принадлежало прошлому, но память о нем до сих пор была слишком яркой, особенно для тех людей, кто потерял друзей и близких, умерших под нечеловеческими пытками в подземельях замка.
Родной отец Адама являлся вассалом де Беллэма, и его имя оказалось в одном ряду с другими гнусными приспешниками злодея. Из рассказов слуг, жутким шепотом темными зимними вечерами пугавших непослушных детишек, Адам узнал, что за человек был его отец: педофил-убийца, обожавший созерцать корчившиеся в муках жертвы пыток с той же ненасытностью, с какой обжора поглощает еду на роскошном пиршестве.
Подъемный мост был опущен, но дежурившие охранники проворно преградили путь отряду. Но едва только стража замка разглядела хоругвь и лицо рыцаря, открывшееся из-под откинутого забрала, как тотчас проход был открыт, раздались приветственные выкрики, и Адам проследовал вперед, сопровождаемый любопытными взглядами.
Из конюшни вышел старший конюх Эдрик, принял поводья серого жеребца и велел подчиненным помочь спешиться солдатам Адама.
— С возвращением, мой господин, — он приторно ухмыльнулся. — Как долго вас не было.
Адам оглядел оживленный двор замка, в котором все оставалось таким же, как всегда. В маленькой кузнице, прилепившейся к стене крепости, звонко и весело звучал молоток кузнеца. Какая-то женщина хлопотала у котла для приготовления пищи, поставленного на треножнике над костром. Дразнящий пряный аромат кушанья соблазнительно щекотал ноздри и словно окутывал, как вуаль танцующей райской девы. Адам вспомнил, что последний раз ел еще перед рассветом. Под ногами негромко квохтали куры, беспрестанно выклевывавшие что-то из земли. Среди них ворковали и перелетали с места на место голуби из голубятни графини Джудит. Соблазнительная девушка-служанка понесла через двор поднос с булками, сопровождаемая восхищенным свистом свободных от службы солдат, проводивших время за игрой в кости и одновременно гревших спины под залитой солнцем стеной замка.
— Слишком долго, Эдрик, — со вздохом согласился Адам, и его лицо украсила настороженная улыбка, так хорошо знакомая старшему конюху. — Я ведь еще не был дома в Торнейфорде. Здесь ли лорд Гийон?
— Поехал на охоту вместе с графиней, господин Адам. — Слуга помялся, глянул заискивающе и вдруг просиял. — Да, но зато здесь господин Ренард и госпожа Хельвен.
Улыбка застыла на губах слуги и быстро померкла. Обращенное к нему лицо Адама внезапно изменилось. Рыцарь взялся рукой за уздечку, словно решил снова сесть в седло, и обернулся к своему войску. Услышал радостные вздохи облегчения, увидел, как солдаты расправляли затекшие руки и ноги, растирали измученные долгим походом мускулы и спины. Они очень устали, проскакав верхом громадное расстояние, и было бы глупо и крайне невежливо уехать теперь, когда все узнали об их прибытии. Доносившийся из котла запах еды вдруг напрочь лишил Адама былой решительности.
От конюшни широкими шагами к нему приближался молодой человек. Длинноногий, словно аист, юноша на ходу снимал с правой руки перчатку для соколиной охоты. Широкоплечий молодой мужчина с черными как смоль волосами и крупными чертами лица, лишь недавно начавшими проступать из округлой детской физиономии. Адам не сразу сообразил, что это не кто иной, как Ренард, третий сын графа Гийона. Во время их последней встречи сей отрок был долговязым четырнадцатилетним мальчишкой, в котором массы было не более, чем в палке от мотыги. Теперь же парень нарастил довольно мощные конечности, и местами мускулы по размерам соответствовали взрослому мужчине, хотя худоба оставалась преобладающим свойством юного тела. Походкой молодой человек немного напоминал молодого кота.
— Мы думали, ты совсем пропал! — Ренард приветствовал Адама энергичным хлопком по руке, пренебрегая какими-либо правилами вежливости. У парня был хрипловатый, но все еще ломкий голос, переставший быть звонким всего лишь весной.
— Да, временами я действительно совсем пропадал, — насмешливо отозвался Адам и отступил на шаг назад. — Боже правый, как ты вырос!
