Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
Сорока сделал несколько пометок в блокноте, поблагодарил всех высказавшихся и, заканчивая встречу, посоветовал своим гостям, по крайней мере, до поимки преступников хотя бы немного снизить свою общественно-политическую активность, потому что любые проявления экстремизма, «даже те, которые совершаются во благо», сегодня на руку преступникам.
Рук на прощание никто никому не жал, расходились по одному.
11
«Вконтактом» Шиша пользовался не очень активно – в основном смотрел кино и слушал музыку, – но страничка пользователя Alice Murderdoll как-то сама собой попалась ему на глаза, да и не могла не попасться, наверное. Фотографии пользователя нет, запись единственная – зато какая. Он быстро прочитал и по внутреннему телефону позвал Химича – беги скорее, тут такое.
Такое – это был короткий текст. Заголовок капсом: «СООБЩЕНИЕ ШТАБА ОТРЯДА ПРИМОРСКИХ ПАРТИЗАН».
– Партизаны, ты понял, а? – но Химич уже читал сам:
«Дорогие земляки!
Мы, приморские партизаны, взяли в руки оружие, чтобы положить конец милицейскому беспределу, который кроме нас остановить некому. Нам говорят о лихих девяностых, но кто скажет о лихих нулевых? Бандиты давно переоделись в костюмы и галстуки, их бизнес никак не касается нашей жизни. Вместо бандитов теперь милиция.
Ты видишь милиционера – ты боишься встретиться с ним взглядом. Ты не ждешь от него защиты, сама милицейская форма – знак смертельной опасности. Он изобьет тебя, ограбит или даже убьет, и ему ничего за это не будет.
Теперь будет. Пусть каждый милиционер знает – теперь мяч на стороне гражданина. Теперь ваша очередь бояться, господа милиционеры. Мы не угрожаем и не пугаем, просто знайте – разговор теперь будет простой. Задержал человека ни за что – получи пулю. Ударил человека – получи пулю. Накричал на человека – получи пулю. Не улыбнулся человеку – получи пулю.
Пуля – вот ответ, который гражданин дает теперь милиционеру. Справедливая и честная пуля от честных граждан России. Пуля – наш закон, пуля – гарантия от милицейского произвола. Покажи наше письмо всем своим знакомым, если среди них есть милиционер – пусть он покажет своим. Мы будем стрелять по кокардам. На нашей улице начинается праздник пули. Поздравляем всех честных граждан с праздником».
И подпись – снова капсом: «ШТАБ ОТРЯДА ПРИМОРСКИХ ПАРТИЗАН».
– Наверное, те чуваки из Гусева, – сказал Химич.
– Или просто подстава.
– А чего подстава? Кого таким письмом подставишь?
– Да хоть нас с тобой. Перешлем его друзьям, вычислят по айпишнику, и доказывай потом, что мы не партизаны.
– А мы разве не партизаны?
– Черт, забыл.
Рассылать письмо все равно никому не стали, мало ли что, а спустя два дня в областное УВД придет ответ из администрации социальной сети «Вконтакте», что профиль «Alice Murderdoll» был заведен одновременно с публикацией воззвания и больше никогда не использовался, причем неизвестный, опубликовавший текст от имени партизан, пользовался анонимайзером «Хамелеон», и поэтому установить его местонахождение не представляется возможным; до сих пор неизвестно, кто написал этот текст и что он на самом деле имел в виду.
12
Химич «Вконтактом» пользовался тоже – личной жизни в родном городе у него так и не возникло, ждать, пока просто повезет, было скучно, а лучший сайт знакомств, он знал – социальная сеть. Начал с одноклассниц, но это была, конечно, ошибка, хотя Химич был в курсе железного правила самой красивой девочки в классе, согласно которому спустя определенное количество лет она обязательно раньше всех превращается в самую страшную, самую толстую и самую усатую тетку, но в реальности было все еще хуже. Допустим, Химич и тридцать его одноклассников, тайно вздыхавших по одному и тому же адресу, дружно ошибались, и настоящей самой красивой девочкой в классе была кто-нибудь другая, но и если исследовать проблему с конца, то есть искать самую красивую девочку на основании нынешних вконтактовских фотографий, все равно получалось черт знает что – по железному правилу выходило, что они все были тринадцать лет назад самыми красивыми, потому что теперь в равной мере все были чудовищными, и ладно бы просто растолстели и перестали прокрашивать корни волос, но ведь еще и фотографировались, держа в ладони закатное солнышко над морем, или ложились, раскорячившись, на асфальт, явно символизируя что-то сугубо эротическое, или позировали на фоне дай Бог если чужих автомобилей с такой аэрографией на капоте, что Химич убегал бы от этой аэрографии в большем ужасе, чем когда они с Шишей убивали сторожа Романовского.
С остальными девочками из прошлого было не лучше. Соседка на четыре года моложе, с которой он однажды курил траву у железнодорожного переезда возле ботанического сада, и которая хвасталась ему своим пирсингом и слушала «Мумий тролля», превратилась в серьезную делопроизводительницу областного правительства, сделала себе сенаторскую прическу и ездила отдыхать в Турцию. Девочка, с которой он после очередного Дня города сначала пил водку в развалинах довоенной аптеки, а потом в тех же развалинах с нею переспал, выглядела, может быть, приличнее остальных, потому что стала, как он понял, дизайнером, но ее, к сожалению, посетила дизайнерская болезнь, то есть года, может быть, два назад она уехала жить в Гоа, и хотя уже вернулась, Химич ей писать не стал, потому что видел ее вконтактовский фотоальбом «Мой гоанский сувенир», в котором его счастливая старая подруга помещала фотографии мулатистого младенца – собственно гоанского сувенира. Дочка маминой подруги, знакомая Химичу по какому-то совсем раннему ее детству, когда они с мамой ездили к той семье за город, и маленькая девочка показывала ему десятилетнему, как она кормит поросят, теперь превратилась в таксистку и, судя по облику, лесбиянку. Девочка годом старше Химича, жившая в его доме этажом выше, стала милиционером – он механически подумал, мог ли бы он ее застрелить, и, хотя решил, что мог бы, интереса не проявил и к ней. «Надо забрасывать свою удочку где-нибудь в другом месте», – говорил в таких случаях Шиша, главным достижением которого, как он рассказывал, был нос, сломанный им своей бывшей невесте, заразившей его год назад хламидиозом. Надо было искать дальше.
13
Их, в свою очередь, тоже искали, но, к счастью Химича и Шиши (а также к счастью Паши и Альгиса, которых следствие считало теми же лицами, что и Шишу с Химичем), областная криминалистика переживала не лучший период своей истории, и все убийства, начиная с задушенного Романовского, оставались нераскрытыми. Москва терпела долго, но в игру вступила тоже – однажды утром пришел указ президента об отставке начальника УВД генерала Гончаренко. Скандальной отставка не была ни по одному формальному признаку – в указе было просто написано, что генерал достиг пенсионного возраста, и поэтому его увольняют, и хотя в действительности генералу до пенсии оставалось еще четыре месяца, он принял новость вполне радостно, поскольку почти не скрывал, что с нетерпением ее давно ждет.
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
