Писать книги может каждый! Берем: «Жили у бабуси два веселых гуся». «Жили» меняем на «Мой дядя». «У бабуси» меняем на «самых честных правил». «Два веселых гуся» меняем на «когда не в шутку занемог». И получаем оригинальный текст.
Художник Федор Еще не дойдя до ворот, мама увидела своего сына Сашу и соседских Андрея и Серафима. Соприкасаясь головами, все трое сидели на корточках и, от волнения забывая дышать, разжигали костер. С ними рядом, опираясь локтями о руль велосипеда, стоял художник Федор и поучал:
– Хорошие спички в наше время купить непросто! Когда я поджигал дом своего тестя, то бегал за спичками за два квартала!
Андрей, Серафим и Саша кивали, набираясь опыта. Увидев маму, Федор поклонился и показал ей рюкзак, полный мидий.
– А крабов еще нет! Не подошли крабы! – сообщил он.
Саша оторвался от костра:
– Мам, мам! А ты знаешь: Петя поломал Рите руку! Прямо дверью!
Мама кинулась к дому.
– …и теперь у Риты кукла без руки! – договорил ей вслед Саша, но мама, не слыша, уже пронеслась к воротам. Рита, целая и невредимая, сидела на стуле и что-то с большим усилием жевала. Мама пригляделась и, тихо застонав, стала разжимать ей зубы.
– Что ты грызешь?! Таблетки?! А ну выплюни!
Рита замотала головой, не разжимая зубов.
– А что?! Говори: что?!
– Кы… к… кышку от лекалства, – выговорила Рита, на всякий случай не разжимая зубов до конца, чтобы ее не обокрали.
– А-а, ну это еще ладно, – смирилась мама и опять вышла на улицу. Ей требовалось время, чтобы отдышаться. Костя сейчас все равно прилип к мальчикам и, пока там костер, никуда не денется. Будет только все время бегать домой и, прокрадываясь на цыпочках, похищать на растопку папины рукописи.
Рядом кто-то кашлянул. Это Федор пришел одолжить у мамы кастрюлю, чтобы приготовить мидий. Заодно одолжил и место на плите.
– Чудесная кастрюля! Осенью, как буду уезжать, верну! – пообещал он. Мама едва не уронила кастрюлю себе на ногу.
– Осторожно! С водой же! – запереживал художник.
Вскоре кастрюля уже пыхтела на плите, распространяя сильный запах водорослей.
– Чистый йод! А мидии какие! Когда-то французы покупали их у нас и расплачивались… думаете, валютой? Как бы не так! Чистым золотом! Но потом догадались выкрасть несколько штук, провезли через границу в наполненных водой каблуках и теперь выращивают у себя! – поведал Федор.
– А зачем их было выкрадывать, когда их и так покупали? – крикнул из комнаты папа.
Федор на мгновение задумался.
– Элементарно! – сказал он. – Для разведения нужны особые мидии! Звери, а не мидии! Этих не продавали даже за золото!
Не в силах дольше выносить запах чистого йода, мама вышла на крыльцо. По забору бегала сумасшедшая курица Моховых с привязанным к хвосту пакетом.
– Мара-а-ат, я умираю! – стонала с другой стороны тетя Таня, которую дядя Марат отогнал от компьютера.
– Не умирай, жена! Нам сегодня еще надо сделать тридцать звоночков, подписать сто конвертиков для фотографий – и тогда сразу будем умирать! – обнадеживал ее дядя Марат, который сегодня фотографировал школьников для выпускного альбома.
Услышав голоса, Рита выплюнула крышку от лекарства и подбежала к забору. Она любила перелезать к Моховым, у которых были качели. Мама подсадила Риту. Рита повисла на заборе, болтая ногами. Чокнутая курица бегала у нее по спине. С той стороны подошел дядя Марат и спас Риту.
Вскоре стало слышно, как скрипят качели. Риту раскачивал вернувшийся Серафим. Рита хотя и боялась, но, вцепившись в веревки, визжала:
– Еще-еще! Ай!
Подошел дядя Марат и остановил качели.
– С ума сошел? Она же до луны долетит, если сорвется! – увещевал он Серафима.
– До луны не долетит! – со знанием дела отвечал Серафим. – Самое большее – до того заборчика!
– Еще сильнее! Еще! Ай! – пищала Рита, замирая от страха и восторга.
Наверху защелкали шпингалеты. Это Пете надоело готовиться к ЕГЭ, и он шел мотать нервы папе.
– Вот ты скажи, – начал он еще издали, – зачем мне это образование? Ну зачем?
Папа на всякий случай сохранился и открыл на рабочем столе пустое окно. Он не любил, когда ему заглядывают в недописанную книгу.
– Ты должен почувствовать, к чему тянется твоя душа. Если мужчина не любит свою работу, то всю жизнь будет несчастен. И как всякий несчастный человек, будет заражать своим недовольством окружающих!
– А если моя душа ни к чему не тянется? – спросил Петя. – Я, может, магазин хочу охранять!
– Очень хочешь? Давай я договорюсь с Моховыми!.. У сестры дяди Марата палатка с сувенирами. Она как раз сторожа ночного ищет, – предложил папа.
Петя не слишком воодушевился:
– А она много платит?
– Не слишком много. Как сторожу.
– Потом когда-нибудь! Не сейчас! – быстро сказал Петя.
– «Потом» ничего не бывает. Если человек хочет охранять магазин – он охраняет его уже сегодня. А если не охраняет – это просто болтовня! – сердито ответил папа.
Петя вздохнул и страдальчески покосился на потолок, где была его комната, заваленная книгами и тестами.
Видя, что папа не готов к дискуссии, Петя недовольно встал и, пробурчав «Ты счастливый. У тебя есть любимая работа. А если у меня не будет любимой работы?», опять отправился к своим тестам.
Однако хотя Петя и шел к тестам, но ушел не дальше кухни. Там на блюде уже лежали мидии, а рядом прохаживался Федор и капризно требовал лимонного сока.
– Может, в холодильнике? – предположил Петя.
– Там нет ни одного лимона! Хотя ладно, если вы такие бедные, гоните горошек!..
– А горошек есть?
– Средняя полка, сразу за майонезом! – сказал художник, даже не оборачиваясь к холодильнику. Он уже как-то незаметно ознакомился со всем, что было на кухне. И даже со всем домом как-то ознакомился, хотя не поднимался выше первого этажа.
Мидии закончились очень быстро. Просто до грустного быстро.
– А мы не отравимся? – нерешительно спросила мама.
– Цианобактерии уже сообщили бы нам об этом, – сказал Федор, взглянув на настенные часы. Вслед за этим он извлек из кармана пакет и стал убирать в него самые крупные вскрытые раковины.
