– Извини, но мне как-то не смешно, – поджала губы Джудитта. – Мы можем продолжить путь?
И хотя Исаак опять разозлился из-за ее наглого ответа, он развернулся и пошел вперед. Впрочем, надолго его терпения не хватило. Он весь покраснел от злости, ноздри раздувались, точно у разъяренного зверя.
– Ну и ладно! – Он резко повернулся к дочери. – Не пошутил! Довольна?
Джудитта молча смотрела на него. Она старалась держать себя в руках, но отец заметил тень страха на ее лице. «Как же она похожа на мать», – подумал Исаак и вновь пожалел о том, что Джудитте не суждено с ней познакомиться.
– Послушай, извини, – наконец произнес он. – Я просто не знаю, как обращаться с девочками. Я должен был растить тебя сам, но не сложилось. Так уж обстоит дело. Давай помиримся?
Джудитта молча подняла брови.
– Это значит «да» или «нет»?
– Да. – Девочка пожала плечами.
– Ну вот и хорошо. – Исаака уже начали мучить угрызения совести. – И гляди, чтоб не влипла куда, – грубо буркнул он, но тут же осекся. – То есть… – Ему опять стало стыдно за свой резкий тон и грубые слова. – Просто иди осторожно. – Мужчина глубоко вздохнул. – Я имею в виду… Ну, ты ведь меня поняла, да?
Джудитта не ответила.
Исаак повернулся.
– Ты поняла?
– Да.
В полной тишине они прошли целую милю. Тропинка расширилась, превратившись в настоящую дорогу – столь же вязкую и топкую. Бледное солнце, скрытое туманом, уже касалось горизонта.
Все это время Джудитта думала только об одном. Этот вопрос уже много лет разъедал ее душу. Вопрос, который она мысленно задавала своему отцу с самого детства.
– Папа…
Раньше девочка не решалась заговорить об этом.
– Да?
Джудитта и сосчитать не могла бы, как часто она хотела спросить об этом отца. Но ей было страшно. Она боялась ответа. И боялась потерять то, что у нее еще оставалось.
– Пап…
– Ну говори уже, чего тебе? – в своей обычной манере буркнул Исаак.
Джудитта оглянулась. Она смотрела на этот незнакомый ей мир, суливший новую жизнь. Смотрела на спину своего отца. На этот раз он не сбежал один, нет, он взял ее с собой. Девочка набрала воздух в легкие, чувствуя, как отчаянно колотится сердце.
– Папа, я хочу у тебя кое-что спросить, – дрожащим голосом произнесла она, зажмурившись. – Ты злишься на меня за то, что я убила маму? – Джудитта говорила очень быстро, прежде чем страх успел взять верх над решимостью. – Поэтому я росла с бабушкой, а тебя никогда не видела?
Исаак как раз собирался повернуться к ней, но этот вопрос застал его врасплох. Мужчина вздрогнул, как от удара. Ему не хватало сил оглянуться, горло сдавило.
– Пойдем… – пробормотал Исаак. – Скоро стемнеет и… Давай, нам пора идти…
Сделав пару шагов, он заговорил, так и не посмотрев на свою дочь.
– Твоя мама… умерла при родах. Это не ты ее убила. Есть… огромная разница между… ну… Я надеюсь, в глубине души ты сама понимаешь…
Джудитта шла за ним, опустив голову.
– Я и понятия не имел, что… Я не приходил к тебе, потому что… Ну, моя жизнь не то чтобы… Ну, я тебе рассказывал, по крайней мере, кое-что… Но ты выросла с бабушкой вовсе не потому, что я не хотел тебя видеть, а потому, что доверял ей… а ты… потому что… ты… – Исаак окончательно сбился.
Он чувствовал, что дочь за его спиной затаила дыхание. И только теперь он понял, кем на самом деле была Джудитта, Джудитта, казавшаяся такой взрослой и независимой. Девчушкой, выросшей с мыслью о том, что отец ее ненавидит.
– Не знаю, как я мог быть так глуп… – прошептал Исаак. – Я не знаю! – крикнул он, резко останавливаясь.
Джудитта замерла, выставив вперед руку, чтобы не наткнуться на отца. Ее ладонь коснулась его плеча, и Исаак вздрогнул. Заметив это, девочка отдернула руку.
– Прости… – прошептала она.
– Все не так…
Они стояли возле дороги. Исаак так и не нашел в себе сил повернуться к дочери.
– Я рассказывал тебе, что мой отец был лекарем. – Исаак понимал, что этот разговор преисполнит его давно забытой болью, болью, которую он не хотел испытать еще раз. – Хорошим лекарем, лучшим на острове Негропонте. Лейб-медиком венецианского посла. Я не застал те славные времена, я ведь родился в тысяча четыреста семидесятом, когда турки завоевали остров и прогнали оттуда венецианцев. Отца не убили. Турки даже позволили ему и дальше работать врачевателем, но только в центральной части острова, где жили одни бедняки, в основном пастухи. И отец приспособился к сложившимся обстоятельствам… в то время как его душу отравляли гнев и тоска по прежней жизни. Он был гордым, высокомерным и упрямым, самым упрямым из всех людей, что жили на этой земле. – Исаак осекся. – Тебе никого не напоминает? – Он грустно улыбнулся.
Джудитта несмело протянула руку к спине отца.
– Нет.
Исаак был растроган ее жестом. Он чувствовал тепло ее прикосновения, и это тепло разлилось по всему его телу.
– Много лет по его воле моя мама и трое братьев жили в каком-то обветшалом сарайчике вместе с двумя козами, которые давали нам молоко. Людям, которых он лечил, нечем было ему заплатить. А по вечерам мой отец говорил о Венеции, о тамошней роскоши, о превосходстве венецианской культуры, о золоте, бархате, дорогих специях… И он научил нас говорить на наречии венецианцев… Проклятый идиот. Он рвал зубы, вскрывал нарывы, принимал роды – как у людей, так и у овец, кастрировал скот, ампутировал гниющие конечности. Он превратился в простого фельдшера. Он, блистательный лейб-медик венецианского посла. И он брал меня с собой на вызовы… Он говорил, мол, я единственный из его сыновей, кто не боится вида крови. А потом презрительно добавлял… проклятый ублюдок, он все время произносил одну и ту же фразу, он говорил ее каждому своему пациенту: «Мой сын не боится вида крови, потому что у него нет совести». А знаешь, почему он так говорил? Он узнал, что я пытался хоть как-то управиться с ситуацией, пытался раздобыть еды для мамы и для этого крутился в порту, подрабатывал, иногда и воровал. Но мама все слабела. Ей нужна была пища, а отец не желал идти на уступки. Глубокоуважаемый господин доктор, лейб-медик посла Венеции… проклятый ублюдок…
Джудитта подошла к нему поближе, обняла и прижалась лбом к его спине. Исаак поджал губы и нахмурился, пытаясь сдержать подступающие слезы ярости.
– И однажды я просто ушел из дома. Мне было уже тридцать, я придумал легенду о святой и Калониме. И я познакомился с твоей мамой. Такой отец, как мой, выгнал бы ее из дому. Она была единственной женщиной, которую я понимал, представляешь? Может быть, я настолько хорошо понимал ее, потому что знал, что происходит в ее душе. Год спустя родилась наша дочь… ты. Но во время родов что-то пошло не так. Повитуха… – Исаак осел на землю. – О Владыка мира, помоги мне справиться с этим!
