Каждый раз Дрин уходила на запад, в каменный лабиринт скал, который с первого взгляда отбивал всякую охоту к путешествиям. Но женщина, казалось, прекрасно знала, куда и зачем идёт.
Оставшись одна, Нош проводила эти дни по своему разумению. Её особой гордостью была подготовка сюрприза для вернувшейся Дрин — то новая низка сушёной рыбы, то несколько прочитанных страниц учебника, то небольшой отрез полотна. Одежды у них было мало. Платье Дрин состояло не только из кусочков полотна, но и из жабьих шкурок. Когда Нош только появилась здесь, её одеждой служили жалкие лохмотья. Вскоре у девушки появились короткая юбка из камышового полотна и накидка из полос змеиной кожи. Такой наряд ничуть не стеснял движений и соответствовал погоде.
Теперь Нош проводила большую часть времени на берегу реки, особенно когда Дрин отлучалась. Девушка не только собирала камыш, но и перебирала голыши, тренируя свой новообретенный дар. Иногда, поднеся к глазам найденный камешек, она чувствовала, что это не грубый и безжизненный обломок, а сверкающий драгоценный камень. Нош несколько раз пыталась шлифовать свои находки, но ничего не вышло.
Время от времени девушка задумывалась, что происходит в остальном мире — там, за границей Рифта. Она никогда не пыталась вспомнить своё прошлое. Иногда ей казалось, что весь мир погиб и они с Дрин остались единственными живыми людьми на всём белом свете.
Когда девушкой овладевали мрачные думы, она уходила к скалам и щёлкала языком, как её научила Дрин. Непросто отличить одного зарка от другого, но через некоторое время Нош начала узнавать двух зверьков — обычно они первыми откликались на её зов. Первый был чуть выше своего товарища, и на его воротнике виднелась неровная морщина, словно там когда-то была рана, которая плохо заросла. А второй всегда звонко щёлкал в ответ, словно радуясь встрече. Девушка дала им имена: тот, который повыше, получил прозвище Тарм, а второй — Вазин. Что-то царапнуло её в глубине души; возможно, когда-то эти имена что-то значили для неё. А ещё Нош была уверена, что ящерки откликаются на свои прозвища.
Именно во время очередной встречи с ящерицами судьба Нош резко изменилась во второй раз. Тарм стоял на вершине высокого валуна и смотрел на север, на заброшенную дорогу. Он яростно защёлкал, привлекая внимание Нош. Девушка вскочила и тут же спряталась за выступ.
По дороге, вдоль которой когда-то гнали детей, двигалась какая-то процессия. Неужели новые беженцы? Осторожность уже давно стала второй натурой Нош. Она соскользнула с валуна и, стараясь держаться под прикрытием тени, пошла к месту, откуда лучше видно дорогу.
4
Налетел порыв ветра — предвестник холодной зимы. Крин поплотнее запахнул нескладную кожаную курточку. Она оказалась на пару размеров больше, чем нужно, так что юноша приспособил к поясу пару верёвочных подтяжек с перехлёстом на спине. От этой хламиды здорово несло лоршогами — видимо, прежний хозяин долго работал в их загоне. Крин нашёл её висящей на крюку в пустом стойле, где она успела на славу пропитаться крепкими запахами скота.
Пустое стойло… На сколько он опоздал? На час? На день? Стража и жрецы подчистую вымели небольшое поместье. Оно было самым маленьким и удалённым от основных владений Дома, и юноша надеялся, что враги доберутся туда в последнюю очередь. Рассчитывал, что раздобудет здесь провизию и верховое животное, приученное к горным тропам и перевалам.
Крин, морщась, жевал подгнившее яблоко, которое сорвал в заброшенном саду. Гадость, но хоть какое-то облегчение для голодного желудка. Вчера он доел всё, что Смарл приготовил ему в дорогу.
Юноша брёл по пустынным взгорьям Высоких Небес, ни на минуту не забывая об осторожности. Итак, теперь он преступник. Плевать, сейчас главное — выжить любой ценой.
Ни один крестьянин, ни один помещик не поможет ему и не даст укрытия. То, что провинция Высоких Небес опустела, означало, что слух о падении Дома Кунионов разлетелся во все края его бывших владений. Впереди оставались лишь Высоты, где царили смерть и разорение. А всё началось с тех самых пор, как Высший король Тристан пал в битве под Рогатинами и оставил на троне слабовольного сына. Новый правитель подчинялся всем требованиям Храма — добровольный раб, хотя и без рабского ошейника.
Страну наводнили бывшие оруженосцы, вассалы сокрушённых Валкаром лордов, землевладельцы, которые были вынуждены смотреть, как пылают их хлеба и дома, и обычные преступники разного пошиба.
Крин обшарил все поместье, но так и не нашёл ни щенка, ни цыплёнка — пусто. Конечно, мерзавцы все уволокли, ничего не оставили. И едва ли где-то поблизости прячется стража. А может, Валкар не предполагал, что Крин заберётся так далеко? Все знали о его предпочтениях и часто отпускали смешки о глупцах, которые бродят в холмах, вместо того чтобы посетить оружейную или повеселиться в пиршественных залах.
Ловушка — или нет? Крин вытащил из поясного кошеля медный таргин, подбросил в воздух и поймал. На него уставилась физиономия Высшего короля Банко. Что ж, почему бы не испытать удачу ещё раз? Отправляться в дальнюю дорогу с тем минимумом запасов, что был у него с собой, равнозначно гибели. Уж лучше приставить шило к груди и сразу покончить с собой.
Но юноша выждал, пока солнце закатится за горы, а затем прокрался к дому, перебегая из одного затенённого места к другому. Тишина, царящая в поместье, оглушала.
Всего одна декада прошла с той поры, как он оставил этот дом полным жизни и веселья. Двери всегда стояли распахнутыми, гостеприимно встречая любого путника. Конечно, отсюда всех уже увели — бывших слуг бывшего господина, а ныне — рабов. Недавно собранный урожай перевезли в закрома Храма, всех домашних животных угнали. Все ценности пересчитали, переписали и спрятали в храмовые тайники.
Крин добрался до дорожки, ведущей к парадной двери. Как он и ожидал, дорожка оказалась разбита и разворочена множеством тележных колёс. Юноша замер, стараясь уловить опытным ухом охотника малейший шорох в тёмном доме.
Ветер сорвал несколько осенних листьев с пожелтевших деревьев, которые росли вокруг поместья. Крин подался вперёд, но тут заметил, что входную дверь крест-накрест пересекает красная лента, скреплённая посредине большой восковой пломбой с оттиском храмовой печати. Предупреждение для случайных прохожих — чтобы знали, чья это теперь собственность.
Сорвать печать — значит показать Валкару, что здесь остались те, кто не желает склонять пред ним головы. Но тогда Храмовники посчитают, что плохо вычистили эту местность, и вернутся довершить своё чёрное дело.
Крин обошёл вокруг дома. Окна тоже были запечатаны. Но каждое поместье, со времён Бланкантерского сражения, таило свои секреты, о которых не знали Храмовники.
Крин встал на четвереньки и пополз вдоль фундамента дома. Подсчитал камни, потом толкнул один из них. Открылась чёрная дыра, куда юноша быстро заполз. В нос ударил густой аромат свежесваренного эля и молодого вина, такой крепкий, что можно было опьянеть от одного запаха. Под ногами Крина плескались хмельные лужи — кто-то посбивал краны со всех бочек.
