Они протолкнулись в круг. Внутри круга старательно вытанцовывал кудлатый парень. Окружающие так же старательно ему аккомпанировали хлопками.
— Что за танец? — поинтересовался Амиран.
Кудлатый, завершив танец, сообщил:
— Наш народный белорусский: лявониха!
Амиран прыгнул в круг и объявил:
— Наш народный грузинский: лезгинка!
Лихо выдал несколько па под аккомпанирующие хлопки и тонизирующие крики «Асса!». За ним в круг ворвался Григорий. Объявил:
— Наш народный русский: трепак!
Заплясал с выкрутасами, переходящими в лихую присядку.
Оттанцевав, они вышли из круга, пошли по коридору. Амиран, не скрывая своего восхищения, воскликнул:
— Не знал, что ты так умеешь!
— Забыл? Я же посещал курсы народных танцев. Но ты тоже здорово выдал! Где-то учился?
— Зачем? Мы, грузины, выскакиваем из чрева матери, уже танцуя лезгинку. И лезгинкой отмечаем все события в жизни, и радостные, и печальные.
Григорий резко остановился.
— Это замечательная традиция! Возьмём её на вооружение.
— То есть? Не понял.
— Объясняю. Мы решили, получив дипломы, идти к Елене, делать предложение и требовать ответа. Так?
— Так, — подтвердил Амиран.
— Для кого-то из нас её ответ станет праздником, так?
— Так, — снова подтвердил Амиран, всё ещё не очень понимая, куда клонит его друг. Почувствовав это, Григорий разъяснил:
— Если она выберет тебя, ты на своей свадьбе станцуешь лезгинку, если меня — я на своей свадьбе буду отплясывать трепака.
Амиран хлопнул его по плечу.
— Хорошая мысль, но только наоборот: если у меня будет свадьба — ты выдашь лезгинку, если у тебя — я спляшу трепака! Это будет подарком каждому из нас и подтверждение, что мы, независимо от её выбора, остались друзьями!
— Согласен, отличная идея! Только научи меня танцевать лезгинку.
— А ты покажи мне пару выкрутасов трепака.
— Пожалуйста. Могу прямо сейчас.
Григорий показал ему несколько па, Амиран старательно повторил. Затем, став на носочки, продемонстрирвал другу лезгинку — теперь за ним повторил Григорий. Проходящие мимо студенты прокоментировали:
— Пошли сольные выступления.
Глава десятая
Аделаида сидела в кресле, смотрела какую-то передачу по телевизору. Несмотря на болезнь, она по-прежнему была элегантна, причёсана, подкрашена.
Вошёл Нельсон, доложил:
— Газеты купил, телеграмму с соболезнованием я Лене отправил. Правда с опозданием, но…
Аделаида перебила:
— Когда узнали, тогда и послали. Мы свой долг выполнили. Смерть реабилитирует — я бы даже Эрдогану послала соболезнование.
Зная, что это взрывоопасная тема, Нельсон очень осторожно произнёс:
— Но Лена же тебя не оскорбляла, и она…
Аделаида не дала ему завершить фразу:
— Она уже взрослая, несёт ответственность за семью, могла бы сама за них извиниться… Впрочем, я уже говорила: ты можешь поступать, как хочешь, тебе решать.
— Мама, ты же знаешь: я не стану нарушать клятву, рисковать твоим здоровьем!.. Когда повторное облучение?
Аделаида пожала плечами.
— Врачи решают. Когда назначат, скажу. А пока — закрыли тему.
Зазвонил телефон. Аделаида сняла трубку, поднесла её к уху, несколько секунд слушала, потом ответила, решительно и категорично:
— Нет! Никогда и ни за что!.. Я же вам уже говорила: нет!.. Да, я потомственная дворянка и именно поэтому я не войду в ваш дворянский клуб!
Резко положила трубку.
— Почему бы тебе к ним не присоединиться? — спросил Нельсон. — Тебе было бы веселей.
— С ними? С этими парвеню?!.. Однажды они меня туда затащили — я еле удрала. Ты бы посмотрел на этот бомонд!.. Там было несколько отставных полковников, которые всё время отдавали друг другу честь, несколько партийных деятелей, которые говорили лозунгами, и потомок какого-то бывшего князя, ныне бизнесмен. Он эмигрант, живёт в Берлине. В Москве у него две большие прачечные.
— Ты же сказала, что он — эмигрант? Зачем ему прачечные в Москве?
— Это его доход: он живёт в Берлине, а стирает в Москве… Вокруг него гнездились новоиспеченные аристократки, которых одесская мадам Соня выгнала бы из своего заведения за плохие манеры.
— Мама, ты, как всегда, экстремальна!
— Но это правда: они не умеют себя вести, эти самопровозглашённые дворянки! Запомни, сын: порода сразу видна, и в собаках, и в людях. А из этих прёт совок! Одеты вычурно, причёсаны безвкусно! Отсутствует грация, элегантность! Они садятся на старинную французскую козетку, как в гинекологическое кресло!..
Нельсон не выдержал и рассмеялся.
— Мама, ты невыносима, но я тебя обожаю!
— Не подлизывайся!..
— На когда назначили облучение?.. — Видно было, что его это очень волнует. — Кто назначил?.. И где?..
— Я тебе всё скажу. Но не сейчас — потом… Какие газеты ты купил?
— Всё, что ты просила. — Вынул из «дипломата» пачку газет и журналов, положил на стол рядом с Аделаидой. — Зачем тебе столько?
— Я должна владеть информацией. — Листает верхнюю газету. — Вот, о новой премьере МХАТа: «Волнительные минуты общения с корифеями…» — отбрасывает газету. — Ненавижу их «волнительно»!.. В русском языке есть нормальные прилагательные: волнующие, взволнованные… Откуда пришло это «волнительно»? Какое-то гомосексуальное слово в лакированных туфлях, его обожают актёры…
Берёт журнал, просматривает. Не отрываясь от страниц, как бы мимоходом, бросает сыну:
— Ты заметил, что я ни разу не спросила о наших бриллиантах?
— Я оценил твою выдержку. И в благодарность сообщаю: я вышел на вора и, надеюсь, скоро смогу вернуть тебе твои любимые камни.
— Да поможет тебе Господь. Ты ведь знаешь, что они для меня значат.
— Знаю, мама, знаю.
— Так уж постарайся. Если их не найдут — это сигнал, что я тоже должна уходить из жизни.
— Я их найду, мама! Я тебе обещаю… Почему они откладывают облучение?
— Им виднее… А сейчас я иду спать. Включи, пожалуйста, обогрев.
— Зачем? На улице жарко.
— Ты же видел: в моей комнате на всех стенах фотографии моих мужей и любовников. Поэтому я сплю голой и мне прохладно.
— Не понимаю, почему ты спишь голой?
— «Женщина создана для того, чтоб её любили, а не для того, чтоб её понимали». Оскар Уайльд.
