— Мальчики, — кликнула с веранды Анюта, — пора ехать, скоро стемнеет: не люблю ездить в темноте.
— Мы готовы, — откликнулся Валентин.
— Валя, как ты после выпивки сядешь за руль? — встревожено спросил Яков Петрович. — Давай я отвезу вас, а ты завтра вернёшься за своей машиной.
— Яшенька, не боись! Мой «Мерседес», если поставить на него пушку, может работать танком — в нём я чувствую себя защищённым.
Мужчины поднялись и вместе с Анютой направились к калитке. Соседка провожает их.
— Почаще приезжайте, а то мне тут одной тоскливо, — призывно смотрит на Дубинского. — Вместе капусточку будем квасить.
— Тогда я здесь вообще больше не появлюсь — не терплю квашеную капусту.
Если бы это была аудиокнига, то через несколько минут мы бы услышали грохот от столкновения двух тяжёлых машин, сирены полиции и скорой помощи. Но поскольку моя повесть ещё не озвучена, придётся об этом рассказать.
Глава восьмая
Вечером в кабинете Валентина, над диваном, висела та же большая фотография, запечатлевшая свадьбу Анюты и Валентина, только в углу рамки был прикреплён большой чёрный бант.
Сидя напротив Елены Дубинский рассказывал ей.
— … Я немного отстал, самого столкновения не видел, только услышал грохот. Они столкнулись с самосвалом, тот был нагружен бетонными плитами и превратил «Мерседес» в гармошку. Его разрезали, чтобы их вынуть. Смерть была мгновенной. Отец успел прикрыть маму своим телом, но это не помогло. «Мерседес» стал для них катафалком.
Елена оглушённая этим несчастьем, была подавлена и растеряна.
— Как мне теперь жить. Лучше бы я была с ними в машине!
Дубинский замахал руками.
— Не говори глупости! Ты должна жить и радоваться жизни, чтобы не огорчать папу и маму, ведь они сверху, оттуда, — он пальцем указал на небо, — наблюдают за тобой. Ты должна продолжать папино дело: он завещал тебе всё своё состояние, всё имущество, движимое и недвижимое, и весь бизнес.
— Господи, я же в этом ничего не смыслю!
— Не волнуйся, я возьму на себя контроль за бизнесом и буду тебя постепенно вводить в курс дела. И ещё: чтоб ты не оставалась одна, я успел поговорить с одинокой пожилой украинкой, которая мыкалась по съёмным квартирам, зарабатывая на пропитание уборками в богатых виллах. Я предложил ей переехать к тебе, стать домоправительницей и вести хозяйство. Она радостно согласилась. Зовут её Таисия Богдановна, она чистоплотна, аккуратна, очень вкусно готовит — я недели две пользовался её услугами. Когда она придёт, покажи ей всё ваше хозяйство — и к ужину у тебя уже будет очень вкусная еда. — Он глянул на часы. — Мне пора, я должен проконтролировать подготовку к похоронам.
Встал. Она поднялась следом. Он погладил её по голове, потом положил обе ладони ей на плечи.
— Моя девочка, это — огромная потеря. Но ты не сирота: пока я жив, у тебя есть отец!
Прижал её к себе, секунду постоял так, резко развернулся и пошёл к выходу.
Таисия Богдановна оказалась чистоплотной, аккуратной, тактичной и не назойливой, очень вкусно готовила. Она жалела Елену, относилась к ней по-матерински, помогая прийти в себя после тяжёлого горя.
Как-то за ужином Елена спросила её:
— Что вас подтолкнуло на переезд в Россию? В чужую страну, в немолодом возрасте — это же не легко?
— Муж без отключки пил, не сдюжила.
— Сколько вы с ним прожили?
— Двадцать пять годков.
— Столько терпели?
— Жалела. Человек он добрый. И несчастный. Мечта у него была выучиться на актёра. Батька не дал, мол, это не профессия, мужик должон уметь заработать, поэтому заставлял его играть на аккордеоне. Они жили в деревне под Черновцами. В хате была русская печь. Отец сажал туда Стёпу, моего будущего мужа…
— Куда сажал? В печку? — в ужасе спросила Елена.
— В неё. Закрывал заслонку и ждал. Когда печь нагревалась, Стёпа начинал стучать, мол, выпусти. Отец спрашивал: «Играть будешь?» — «Нет, — отвечал Стёпа». — «Тогда ещё чуток погрейся». Когда становилось жарко, Стёпа кричал: «Буду, буду!», батька выпускал его и заставлял играть. Так и выучил. Он на свадьбах играл, на похоронах. Зарабатывал неплохо, но пил, много пил… Как-то был в Черновцах, пошёл в театр, на артистов поглядеть, а я там билетёром работала, мы познакомились, полюбились, и он ко мне переехал. Но и там уходил в запой, всё чаще и чаще… Вот я и не сдюжила, удрала, куда подальше…
— Бедненькая! — посочувствовала Елена. — И детей у вас не было?
— Не хотела рожать от алкоголика.
— Свёкор ваш понимал, что сыну жизнь искалечил?
— Не думаю. Он сам от своего батьки профессию получил, тоже нелюбимую. Дед Стёпы был хорошим портным, обшивал всю деревню, ну, и сына учил швейной машинкой пользоваться. А тот мечтал на инженеpa выучиться, но батька не пустил и к своему делу приспособил. Когда умер, все мужики всё равно к свёкру шли костюмы шить, тогда ведь купить негде было, он не отказывал, так и втянулся. Портным был не дюже добрым, можно сказать, посредственным. — Она вдруг рассмеялась. — После смерти отца у него осталось только одно лекало двубортного костюма, вот он только их и шил, вся деревня ходила в двубортных костюмах. Приходили на собрание, как на дипломатический приём.
Теперь уже рассмеялась и Елена. Поднялась, подошла, обняла Таисию.
— Я очень вам рада!.. Вы меня научите готовить настоящий украинский борщ?
— И пампушки с чесноком, и вареники с вишнями!.. Кстати, сейчас вы их спробуете, — сообщила Таисия и направилась в кухню.
Глава девятая
В актовом зале периодически звучали аплодисменты — там выпускникам экономического факультета вручали дипломы. Обладатели их, счастливые и радостные, выскочив из зала, присоединялись к группе выпускников, образовавшей круг, внутри которого, размахивая дипломами, победно танцевали свежеиспеченные специалисты. Окружающие аккомпанировали им, ритмично хлопая в ладоши.
Из зала, с дипломами в руках, вышли Григорий и Амиран.
— Ну, дожили!
Обнялись.
Услышав хлопки и увидев танцующих, Григорий схватил друга за руку.
— Пошли! Исполним обет!
— Какой обет? — удивлённо спросил Амиран.
— Забыл? Эх, ты! Девичья память! Мы же на первом курсе все поклялись, получив диплом, станцевать победный танец.
Амиран хлопнул себя по лбу.
— И вправду, забыл — ранний Альцгеймер!.. Пошли, спляшем.
