— Поверю на слово, — вздохнула Фредерика с грустной улыбкой, подумав про себя, что почему-то так случается, что люди с добрым сердцем никак внешне своей доброты не проявляют. Едва ли что-нибудь могло убедить ее, что мистер Лестроуд не жестокосерд и порядочен!
Худшее началось по дороге на станцию: машина мистера Уилкинса сломалась. Когда они наконец добрались, лондонский поезд уже ушел, так и не забрав единственную отъезжающую, а следующий должен был быть где-то после полудня. Фредерика чуть не разревелась от огорчения, поскольку теперь на счету была каждая минута, а все более утверждающееся у нее смутное предчувствие, что мать с сестрой остались без крова, приводило ее почти в отчаяние. Она вдруг уверилась, что это не смутная догадка, а самое что ни на есть ясновидение, а раз так, то она не может высиживать у железнодорожного полотна целых три часа в ожидании поезда. Однако ничего другого не оставалось, и часть времени Фредерика провела, исследуя городишко с его железнодорожной станцией и магазинчиками, предназначенными для тех, кто жил в таких местечках, как Фартинг-Холл. Погуляв немного, она зашла в старомодное кафе и выпила чашечку чаю, от которого несколько взбодрилась, потом снова пошла на станцию и села на скамейку у книжного киоска на перроне в ожидании поезда на Лондон. Без четверти двенадцать она сверила свои часы с вокзальными и решила, что они немного бегут. В этот момент на вокзальной площади раздался какой-то шум, и тут же на полном ходу туда въехала машина, резко затормозив у самого входа в зал ожидания. Яркое весеннее солнце весело отражалось в ее глянцевом капоте и сверкало на хромированных деталях. Фредерика бросила взгляд через плечо, ожидая увидеть на перроне некоего местного богатея, отправляющегося в столицу, а поскольку со своего места не могла разглядеть машину, решила, что богатей торопился, боясь пропустить поезд, о чем можно было судить по взвизгнувшим шинам и резко хлопнувшей дверце. Когда же богатей оказался мистером Хамфри Лестроудом, изумление Фредерики было столь велико, что она уставилась на него с полуоткрытым ртом. Он подошел к скамейке, на которой она просидела уже немало времени, величественный в своем твидовом костюме, и остановился перед ней, окинув ее холодным взглядом.
— Идемте! — проговорил он. — Садитесь в машину! Я боялся, что вы уже на полпути к Лондону, хотя шанс, что вы опоздали на поезд, все-таки был. Зная такси Уилкинса, я решил, что надежда все же есть, и основательная! К счастью, надежда обернулась реальностью!
Фредерика по-прежнему не сводила с него глаз.
— Но, мистер Лестроуд…
— Никаких «но», — повелительным тоном остановил он ее. — Садитесь в машину! — Он наклонился, поднял ее единственный чемодан и, не давая ей возможности продолжить дискуссию, повернулся и пошел к выходу. Фредерике пришлось чуть не бегом догонять его.
— Я очень хотела бы узнать, почему вы так себя ведете? — не слишком настойчиво проговорила она, садясь на переднее сиденье. — Еще вчера вечером вы утверждали, что не берете меня на работу…
— Обстоятельства изменились. — В голосе мистера Лестроуда не было ничего оскорбительного и недружелюбного. — Вчера вечером я сказал, что не нуждаюсь в вас, а сегодня понял, что должен все-таки устроить вам экзамен. Если вы не умеете водить, то, может, будете помогать садовнику или Люсиль, а то займетесь интерьером. У вас должен быть талант к украшательству, судя по вашему виду, — закончил он, и по желчному выражению его лица она поняла, что это не комплимент.
— Простите, — совсем растерявшись, проговорила Фредерика, — но я просто не понимаю…
«Даймлер» вылетел с вокзальной площади, словно стрела из туго натянутого лука.
— Не понимаете? — с недоверием переспросил мистер Лестроуд. — Значит, плохо вы знаете свою мать и сестру. В противном случае у вас было бы предчувствие, что что-нибудь подобное могло произойти.
— Что-нибудь подобное? — В голосе ее послышалась тревога.
— Мой старый приятель и поверенный Роберт Ролинсон позвонил мне, когда я завтракал, и предупредил, чтобы я ждал гостей… и очень важных! Как выяснилось, ваша матушка и сестра позвонили ему вчера днем и рассказали о своем намерении переехать в Фартинг-Холл со всем своим войсковым имуществом; в план кампании входил захват коттеджа, в котором обычно живет шофер, и вселение в оный. К величайшему несчастью, Роберт Ролинсон старинный знакомый вашей матушки. Возможно, сработала давняя симпатия и все такое. Короче говоря, у меня оказались связаны руки. Не могу же я указать им на дверь, когда они нагрянут в Фартинг-Холл… Придется расстаться с коттеджем. Такие вот дела!
Фредерика столь долго сидела онемевшая и потрясенная, не будучи в силах вымолвить хоть слово, что Лестроуд потерял терпение и готов был наброситься на нее, не будь он при исполнении водительских обязанностей.
— Ну что? — потребовал он ее ответа. — Вы ведь все это знали?.. Вы же знали, что они насядут на Роберта Ролинсона? И уж, само собой, вы знали, что воспоследует из этого! Судя по всему, ваша матушка выглядит еще моложе, чем вы!
Нежные щеки Фредерики покрылись пятнами краски.
— Но я ничего не знала, — с трудом выдавила она чуть слышно. — Ни о каком Роберте Ролинсоне я в жизни не слышала!
— Ну, так услышали! И уверяю вас, он всем существом на стороне вашей матушки. Минут десять, не останавливаясь, говорил о ней — за мой счет, разумеется, поскольку оплачивать телефонные разговоры — моя обязанность! — и морочил мне голову насчет ее полнейшей беспомощности и безвыходного положения, в котором она обретается, и что я согрешу, если не дам вам эту работу. Я толкую ему, что боюсь доверять вам свою машину, и тут он заявляет, что вы можете делать массу всего другого, особенно в моих обстоятельствах в связи с домом. Это действительно так?
— Вы о чем? — вяло переспросила Фредерика, совсем сникнув перед его напористым тоном.
— Я сказал, делать массу всего другого. Ну, скажем, готовить? Люсиль никак не может найти повара.
Девушка покачала головой:
— Повар из меня плохой.
— Может, ваша матушка умеет готовить?
— Еще хуже, чем я, — заверила Фредерика. — Когда мы бываем дома все вместе, то питаемся бутербродами с сардинами и все в таком духе. Розалин мастерица готовить омлеты… но надо быть безумцем, чтобы нанимать ее ради них!
— Почему же?
— Она встает не раньше полудня… а если бывает на вечеринке, то потом отсыпается весь следующий день!
— А часто она бывает на вечеринках?
— У нее масса приятелей, и они все время зовут ее на вечеринки.
— А ваша матушка, уж верно, всю жизнь ходит на вечеринки?
— Нет, не ходит, она их устраивает.
Мистер Лестроуд что-то промычал.
— Судя по вашим словам, семейка у вас славная.
Они ехали ровно, «даймлер» вел себя безупречно; но вдруг мистер Лестроуд съехал на обочину и остановился. Фредерика с недоумением посмотрела на него.
