8 часов вечера.
Я бы хотел, чтобы папа хоть немного походил на мистера Гатли. Он снова на меня набросился, когда я сообщил ему о своем намерении уволиться, для того чтобы превратиться в дикого зверя.
— У меня просто сердце разрывается, когда я вижу, как ты губишь свою жизнь, — ответил он. — Мир стал гораздо более жестоким со времен моей юности. Тебе следует избавиться от своих литературных фантазий и заняться делом, пока ты еще молод. Я очень боюсь, что ты упустишь время. К тому же ты до сих пор не объяснил мне, зачем купил эту черепаху. От нее уже весь дом провонял. И что ты собираешься делать?
Я объясняю, что купил Чарли настоящее животное, чтобы избавить его от порочной страсти к черепашкам-ниндзя. Что это общепризнанный способ выработки стойкого отвращения.
— Это все равно что заставить человека выкурить за один раз целую пачку сигарет, чтобы ему стало плохо, — добавляю я.
Но это не убеждает папу, и он требует, чтобы аквариум был вынесен из гаража до приезда министра внутренних дел, иначе у меня будут неприятности.
Суббота, 20 февраля
Сегодня мы с Джеммой ездили в мемориал капитана Кука. Мы постелили матрацы на металлический пол фургона, играли в слова и откровенничали. Игра эта заключается в том, чтобы выбрать какую-нибудь тему, например европейские страны, и по очереди произносить названия, после того как партнер два раза хлопнет в ладоши. Если пропускаешь свою очередь, то должен сделать большой глоток спиртного и в чем-нибудь признаться. Я признался в том, что Джемма мне нравилась еще в шестом классе и я хочу стать знаменитым писателем, а Джемма сказала, что регулярно видит эротические сны, в которых участвует Рутгер Хауэр. Он ей нравится, потому что он очень сильный и производит обманчивое впечатление злодея.
Вернувшись домой, мы продолжили состязания и пошли к Джемме играть в «Эрудита». В какой-то момент мы поспорили по поводу Короля-Солнца Людовика XIV, и я, достав папин справочник Би-би-си, позвонил Магнусу Магнуссону, чтобы узнать правильный ответ. Трубку сняла миссис Магнуссон.
— Не пригласите ли вы к телефону Магнуса? — сказал я.
— А кто его просит? — поинтересовалась миссис Магнуссон.
— Простите, что беспокою вас, но мы тут поспорили о миссис Бленкинсоп — это такая безвкусно одетая библиотекарша, которая выступала в четвертом четвертьфинале в Бристоле в общеобразовательном раунде. Вот я и подумал, может, Магнус разрешит наши разногласия.
— Боюсь, что…
— Это очень важно. Мы бы хотели, чтобы он нас рассудил.
— А почему бы вам не позвонить прямо на Би-би-си?
— Мы бы хотели выслушать личное мнение Магнуса.
— К сожалению, он занят.
— Может, я оставлю свой номер телефона?
Дело кончилось тем, что миссис Магнуссон сама взялась нас рассудить и сказала, что я прав, хотя Джемма и не приняла ее вердикта и заявила, что та просто хотела меня сплавить.
Мама Джеммы бывшая учительница истории, и мы с ней сегодня обсуждали Наполеоновские войны, пока смотрели новости об Ираке, по-прежнему отказывающемся впустить наблюдателей ООН. Ну что, миссис Дрейкот, я ведь не какой-нибудь обычный Том, Дик или Гарри! Она также поинтересовалась тем, как продвигается мой роман, и была приятно удивлена, когда я произнес слово «совершенствование».
Еще я рассказал сегодня Джемме о маме. Хотя совершенно не собирался этого делать. Это произошло, когда мы сидели в фургоне и обсуждали модель Ближнего Востока, сделанную Шоном. Он ее расширил и присоединил к ней Северную Африку на тот случай, если вмешается Турция. Джемма была рада, что я заговорил о маме. Она выслушала меня молча, и лишь потом я заметил, что на глазах у нее слезы, а губы дрожат. «Ох, Джей!» — произнесла она и перекатилась ко мне, так что мы оказались рядом, лежа на животах как сардины в банке.
20 сентября: Я лежу в ванне в доме Сары, когда к дверям подходит Роб. Он говорит таким голосом, которого я раньше у него никогда не слышал. «Джей, это звонит твоя мама», — говорит он.
Первое, что приходит мне в голову, — что-то случилось с Чарли. Потом — с папой. Ведь маме сказали, что с ней все в порядке. Ей целиком удалили желудок, и доктор Мейтланд заявил, что ей ничего не грозит — у нее наступила ремиссия.
— В чем дело? — спрашиваю я.
— Боюсь, у меня плохие новости, — отвечает она.
Мама плачет.
— Я уже говорила тебе, что у меня отекли ноги, — говорит она. — Но теперь у меня еще и живот раздулся. Я была у врача, и он сказал, что процесс возобновился. — Она выдерживает паузу. — Это рак.
Доктор Мейтланд сказал, что отеки могут объясняться проникновением метастазов в печень. Мама говорит, что они собираются сделать анализы, но результаты будут известны не раньше вторника.
— Всего неделя отделяла меня от полного выздоровления, и я так хорошо себя чувствовала, — всхлипывает она. — Еще сегодня утром я сажала луковицы.
Я стараюсь вселить в нее оптимизм. Я говорю, что раз врач не считает, что надо предпринимать какие-то неотложные меры, это хороший знак. Я говорю, что первым признаком рака печени является рвота, по крайней мере, так утверждает Роб.
— Да, наверное, — отвечает она, — ведь я сегодня на ужин ела лосося.
— Все будет в порядке, мам, — убеждаю я ее. — Только подумай, как мы повеселимся во вторник, когда тебе сообщат, что результаты анализов хорошие.
— Да, — с удивительной нежностью говорит мама. — Все будет в порядке. Я в этом не сомневаюсь. Я совершенно не собираюсь умирать.
У меня возникает странное ощущение после того, как я рассказываю об этом Джемме, но я не жалею о том, что сделал. Обычно я предпочитаю не говорить о маме — в горле у меня тут же встает комок, и потом, мне не нравится, когда на меня начинают смотреть с сочувствующим видом, и все эти вопросы: «Сколько ей было? Как пала? Не слишком ли переживает Чарли?» Люди задают эти вопросы только для того, чтобы показать, как много они знают о смерти, и это выводит меня из себя. Обычно в таких случаях мне хочется рассмеяться им в лицо. И это еще одна причина, по которой я предпочитаю не говорить о маме. Однажды такое уже было — я рассмеялся в лицо распорядителю похорон мистеру Твену. Чего только стоил один его вид, когда он шел к нашему дому в своем идиотском сюртуке. «Догадайся, кто это», — сказал я Саре и, хотя в этом не было ничего смешного, не смог удержаться от хохота. Так что папе пришлось попросить меня взять себя в руки («Ты мне нужен сейчас»).
После похорон Сара уехала к себе, Чарли вернулся в школу, и на протяжении целой недели мы с папой только тем и занимались, что смотрели по видику фильмы. Мы посмотрели «Мост через реку Квай», «Героев Келли», «Дэмбастеров» и «День „Д“», первую и вторую части «Крестного отца», «Папиллон» и «Великий побег», «Лоренса Аравийского», «Покров», «Бен-Гурион», «Касабланку», пять фильмов Вуди Аллена и три Стива Мартинса.
