Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
Во второй половине XVIII в. основным противником Турции стала Российская империя, стремившаяся закрепиться на Черноморском побережье и покровительствовать православным славянам южных Балкан. Рубежной датой в этом противостоянии стал 1774 г. Это год заключения Кючюк-Канайджиского мира, по которому Россия получала выход к Черному морю. В 1783 г. к России был присоединен Крым. К началу XIX в. стало очевидным крушение политической монолитности империи. Осуществив два героических восстания, первое в 1804–1813 гг., второе в 1815–1817 гг., сербы добиваются в 1817 г. создания автономного сербского княжества во главе с сербской династией и парламентом. В 20-е г. уже полыхают от пламени восстания греческие земли. Греция получает полную независимость в 1830 г. В следующее десятилетие османскую армию громит паша Египта – Мухаммед Али. Поход на Стамбул египтянам преграждает дипломатический нажим России, стремившейся на тот исторический момент сохранить территориальную целостность «больного человека Европы».
Ослабление Османской империи и желание европейских держав, прежде всего Англии, усилить свое влияние на экономику империи, неизбежно привнесло существенные изменения в положения полунезависимых курдских бейликов. Центральная османская бюрократия не могла больше терпеть своеволие курдских вождей, которые пытались контролировать международные торговые пути, которые проходили через курдские земли. Также немаловажно и то, что курдские бейлики больше не играли значимую для Турции роль военного буфера в противостоянии с Ираном. К началу XIX в. Иран был под сильнейшим влиянием Англии, потеряв способность определять независимый курс своей внешней политики[51]. В этот исторический период западный и южный Курдистан, формально, принадлежали Турции, но центральная турецкая власть здесь практически не признавалась. Крупнейшими независимыми княжествами были Ревандузское, Бохтанское, наследственный курдский Баязидский пашалык, езидский эмират в Синджаре, бейские владения в Дерсиме и др.[52]
В связи с кризисом и ослаблением могущества Османского государства активизируется национальная борьба курдов. По-прежнему эту борьбу возглавляла племенная курдская знать, которая стремилась как можно меньше делиться властью и привилегиями с турецкими правителями. В начале века происходят восстания под руководством курда Абдурахман-паши (1806 г.), восстание 1815 г. и ряд других[53]. Борьба турецких курдов особенно активизировалась во время русско-турецкой войны 1828–1829 гг. В частности, правители княжеств Раван-дуз, Ботан и Бахдинан отказались принимать участие в этой войне на стороне Турции; правитель Хакяри заявил о своем нейтралитете, а баязидский паша даже был готов сотрудничать с русскими[54].
Подобное поведение курдов ставило перед турецкими властями насущную задачу подавления национального движения курдов. Но осуществление этой цели осложнялось противостоянием с Египтом, в связи с успешными военными действиями Мухаммеда Али против султана. Поэтому турецкие власти не могли выделить достаточных сил для подавления курдского освободительного движения. Общая численность турецкой регулярной армии в 1830-е гг. составляла примерно 70 тыс. человек (для сравнения: войска Мухаммеда Али насчитывали 200 тыс. человек). Лишь после сложного процесса урегулирования конфликта с Египтом турки во главе с Мухаммед Решид-пашою выделили 20-тысячную армию для проведения карательной экспедиции против курдов[55]. В результате этой карательной акции курдская власть сохранилась только в труднодоступных районах к югу от озера Ван и в области Хакяри.
О численности курдов Турции в это время мы имеем приблизительные данные из материала, опубликованного «Вестником Европы». В нем сообщается о наличии 160 тыс. курдских кибиток, а в расчет на каждую кибитку берется по 2 человека. В итоге приблизительная цифра получается около 320 тысяч, но к ней мы должны отнестись с очень большой долей скепсиса, т. к. сам автор не скрывает того, что расчеты были сделаны на глаз[56]. Исследователь М. Лазарев называет более существенную цифру: до начала Первой мировой войны на Ближнем Востоке проживало 5–6 млн курдов, из них свыше 3,5 млн в Османской империи (в Турции, Сирии и Ираке), до 1,5 млн в Иране и примерно 150 тыс. в России (по-видимому, без оседлых и езидов[57]).
В конце 30-х годов была совершена попытка реформирования устаревших политических устоев Турции. В конце 1839 г. при вступлении на престол султан Абдул-Меджид опубликовал Гюльханейский хатти-шериф. Это был свод законов, в которых закреплялись для подданных гарантии безопасности их жизни, чести и имущества, отмена системы откупов и упорядочивание налогообложения, а также изменение порядка призыва на военную службу[58]. Введены уголовный, коммерческий кодексы, закон о создании светских школ и др. Для осуществления этой программы в начале 40-х годов был проведен ряд реформ в сфере администрации (создание меджлисов, т. е. совещательных органов с участием немусульман при управителях вилайетов и санджаков), суда (составление уголовного и коммерческого кодексов), образования (создание системы светских школ), а также принят ряд мер для усовершенствования земельных отношений и развития экономики. Но эти реформы крайне враждебно были встречены реакционно настроенным духовенством, которое опасалось «европеизации» Турции.
Танзимат не был рывком в экономической и политической жизни Турции, реформы лишь в некоторой степени способствовали очищению законодательства от феодальных норм. Ограниченность реформ, в первую очередь, объясняется тем, что классовым носителем преобразований была центральная бюрократия, а не турецкая национальная буржуазия, развитие которой проходило очень сложно. В 1838 г. султан заключил с Англией исторический договор о свободе торговли. Историческим он был потому, что надолго предопределил колониальные успехи Европы на турецком рынке. Являясь частью мирового рынка, Турция была выгодной сферой вложения европейского капитала и источником сверхдешевых ресурсов первичной обработки (табак, хлопок, зерно, инжир и др.). Из Европы в Турцию приходил текстиль, сахар, керосин, машины и другие товары. Дифференциация капитала в экономике Турции носила очень своеобразный характер, Н. Киреев пишет о том, что особенностью противоречий между мелким и крупным капиталом была в их «географическом и этнорелигиозном разделении»[59]. Транзитная торговля в крупных портах (Стамбул, Измир) находилась в руках греческих и армянских торговцев, отечественная промышленная и торговая буржуазия была не конкурентоспособная перед европейским производством при условии существования режима свободной торговли. Армянский тюрколог О. Г. Инджикян отмечал: «…в хозяйственной жизни империи греческий капитал занимал господствующее положение. Ему принадлежало первенство (почти 50 %) как в производстве и ремеслах, так и во внутренней торговле. Он контролировал более 40 % всех внутренних финансовых операций. Второе место принадлежало армянским предпринимателям, торговцам и финансистам, в руках которых находилась примерно четвертая часть производства и торговли. Вслед за ними шли евреи и левантийцы. Что касается турецкой буржуазии, то она по своему экономическому положению находилась на четвертом месте и контролировала почти 15 % торговых операций и 12 % производства»[60].
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
