8 апреля 1941 г. по поручению Гитлера ему ответил статс-секретарь МИДа Э. фон Вайцзекер. В его письме было дано согласие на финансовую и военную помощь и даже на поставку оружия, если найдутся пути его доставки.
В ночь с 29 на 30 апреля 1941 г. произошли события, показавшие, что такие пути вскоре могут быть найдены. В ответ на ввод английских войск в Ирак его премьер-министр Рашид Али аль-Гайлани начал против них военные действия, положив начало так называемой 30-дневной войне. Одновременно с разрывом отношений с Англией иракское правительство обратилось к Гитлеру с просьбой об оказании военной помощи, на первое время в виде авиации.
С целью планомерного развития деятельности по оказанию помощи Ираку (включая и военные средства) ОКБ 23 мая 1941 г. издало специальную директиву № 30 под заглавием «Средний Восток». Эта директива была разработана группой генералов Штаба оперативного руководства ОКБ и подписана Гитлером. В ней была высказана решимость Гитлера «способствовать развитию операций на Ближнем Востоке путем поддержки Ирака». Главная ценность последнего для Германии заключалась в том, что через Ирак можно было проникнуть в этот регион и закрепиться там.
Поэтому в целях координации всех мероприятий на Ближнем и Среднем Востоке был создан специальный орган — Особый штаб «Ф» (Sonderstab F) — под руководством генерал-майора авиации Г. Фельми. Этот штаб должен был обладать статусом германской военной миссии в Ираке, и в его задачи входило руководство диверсионной деятельностью, агентурной разведкой и т. п. Однако главным направлением в его работе было формирование и обучение специальных частей, созданных из коренных народов Ближнего и Среднего Востока, с их последующим использованием в этих регионах (в исторической литературе эти части получили общее название Арабского легиона).
Однако все эти меры не смогли помочь Ираку. Уже 29 мая война была окончена. Правительство во главе с аль-Гайлани, а также находившийся в это время в Ираке великий муфтий скрылись в Иране, а в середине 1941 г. перебрались в Берлин. Там бывший премьер-министр Ирака стал высказывать претензии на лидерство в арабском мире, что, конечно, не могло вызвать одобрения со стороны аль-Хусейни и способствовать их взаимной поддержке в дальнейшем.
Тем не менее сначала германское правительство придавало первостепенное значение сотрудничеству муфтия и аль-Гайлани, и в первую очередь потому, что при вторжении в арабский регион оно рассчитывало с их помощью оказать влияние на вождей местных племен и создать противовес английской пропаганде.
Кроме того, при их содействии германское правительство стремилось в странах арабского Востока установить тесные контакты с лидерами местных правительств и главами мусульманского духовенства, используя в своих целях антибританские настроения последних. В частности, аль-Гайлани и великий муфтий готовили в Германии почву для создания «иракско-арабской армии», которая должна была действовать под руководством ОКБ и командованием германских офицеров. Для этого от имени Гитлера им было передано, что в соответствии с директивой ОКБ № 30 они могут считать Арабский легион, который предполагалось создать при штабе «Ф», ядром этой будущей армии. Со временем в нее планировалось включить три иракские, одну сирийскую и одну трансиорданскую дивизии.
28 ноября 1941 г. в Берлине состоялась встреча между Гитлером и аль-Хусейни. Стремясь добиться согласия на провозглашение Германией декларации, которая бы гарантировала независимость арабским странам, муфтий предложил сформировать Арабский легион и включить его в состав вермахта для совместной борьбы против Англии. В декларации Гитлер отказал, а вот к созданию легиона отнесся с интересом, так как это соответствовало задачам, поставленным в директиве № 30.
В начале декабря 1941 г. аль-Гайлани встретился с главой МИДа И. фон Риббентропом. Он так же, как и муфтий, выпрашивал декларацию, а для себя лично признание премьер-министром Ирака. Ему было отказано. Однако 22 декабря Риббентроп все же подписал и вручил ему письмо, в котором заверял о готовности как можно скорее «обсудить условия будущего сотрудничества между Ираком и Германией».
4 января 1942 г. генерал Фельми посетил муфтия и аль-Гайлани. Последний выразил желание заключить соглашение о «германо-иракском военном сотрудничестве». После переговоров был составлен проект этого соглашения. Аль-Гайлани и муфтий рассчитывали, что при вступлении вермахта в «арабское пространство» почти вся иракская армия (3 дивизии) присоединится к нему. Еще одну-две дивизии можно будет сформировать из арабских добровольцев в Сирии. Они надеялись и на племена зоны Персидского залива, среди которых, по их мнению, можно было завербовать 10 тыс. человек, «готовых сотрудничать с германскими войсками». Надежные кадры дивизий и соответственно кадры младших командиров для них должны были «создаваться целенаправленно уже теперь, путем формирования Арабского легиона».
Аль-Гайлани и муфтий обязывались поставлять для легиона людские ресурсы. Все остальные задачи брал на себя Особый штаб «Ф».
Однако в этих проектах ни слова не говорилось о руководящей роли кого-либо из арабских лидеров, что особенно беспокоило аль-Хусейни. Кроме того, именно в этот период (апрель — июнь 1942 г.) взаимная неприязнь между ним и аль-Гайлани, возникшая еще во время их совместного пребывания в Багдаде, переросла в открыто враждебные взаимоотношения. Эта вражда между двумя арабскими лидерами отражалась и на положении созданного к этому времени при Особом штабе «Ф» «германо-арабского учебного подразделения». Аль-Гайлани, например, не соглашался сотрудничать с этим подразделением без подписания военного соглашения с Германией.
Серьезные преграды создавала и позиция, которую занял летом 1942 г. муфтий. Имея в виду его неуступчивость, Гитлер как-то сказал: «…наш союзник в этом регионе (на Ближнем Востоке. — О.Р.) — великий муфтий — при всем при том, что он ярый защитник своей нации, в политике всегда исходит из реальных интересов арабов, а не руководствуется какими-то нелепыми фантазиями».[8]
В результате, не получив от Германии реальной поддержки в своем стремлении к единоличному лидерству в арабском мире, муфтий прекратил для нее вербовку арабов и занялся в основном вопросами пропаганды идей исламского фундаментализма.
Таким образом складывалась ситуация вокруг планов по созданию арабских добровольческих формирований.
Политическая ситуация вокруг создания индийских добровольческих формирований в германских вооруженных силах складывалась похожим образом, так как и здесь немецкое военно-политическое руководство попыталось использовать освободительное движение народов Индии против Англии и привлечь к сотрудничеству некоторых его лидеров.
Одним из таких прогермански настроенных лидеров и, пожалуй, единственным такого масштаба, как аль-Гай-лани или аль-Хусейни, был бывший президент Индийского национального конгресса, адвокат из Калькутты Субхас Чандра Бос, известный деятель индийского национально-освободительного движения, вклад которого в это движение весьма своеобразен и противоречив.
