– Сам-то куда теперь? – полюбопытствовал Бенджамин.
– Точно пока не знаю, но подумываю о Лондоне. Я же здесь только из-за сирот оставался. А коли их нет, ничего меня больше не держит.
Они пожали друг другу руки, и Якоб, изрядно встревоженный тем, что солдаты снова в лесу, заторопился домой. Весть о нелепой гибели мисс Джудит Вилльерс именно в тот момент, когда он считал, что она избежала самого страшного, с одной стороны, его очень расстроила, но с другой – упростила его задачу. Теперь он единственный в курсе, что сироты по-прежнему целы и невредимы, а значит, пожалуй, сумеет так их укрыть от ненужных глаз, что никто из проклятых извергов не дотянется.
«Гнезда они истребляют вместе с молодняком! – у Якоба застучало в висках от ярости. – Нате вам! Разохотились! Мозги свои набекрень свернете, прежде чем у меня здесь гнездо обнаружите!» Да будет спокоен славный полковник Беверли там у себя, в лучшем мире. Он, Якоб Армитидж, держит данное слово, и дети его в безопасности. Отныне они будут жить с ним в лесу. Нет лучшего места, где можно их спрятать. Домик его скрыт густой чащей, вдали от проторенных троп, лишь немногие знают о нем. Сирот Якоб выдаст за собственных внуков. Станет растить их и обучать всему, что умеет и знает сам. Настанут лучшие времена, тогда свяжется с Вилльерсами, если те еще уцелеют, конечно. Пока же детям хоть что-нибудь может грозить за пределами леса, никуда от себя не отпустит.
«Еду для них я добуду охотой, – продолжал строить планы он. – Деньжата кое-какие у меня скоплены. Сад-огород при доме имеется. Есть и клочок недурной землицы. Года через два-три они вполне смогут управиться с ней. Обучу их всему, чему сам сумел научиться. Многих знаний, как дома они бы смогли получить, конечно, не дам. Но им-то сейчас основное – жизнь уберечь да обидеть себя не дать никому. А эту науку уж я освоил. И еще научу поступать их по-божески».
Дети, стоявшие возле крыльца, когда он подходил, побежали навстречу. Несшийся впереди всех Смокер скулил от радости.
– Ну будет, будет, хороший ты пес, – начал утихомиривать его Якоб. – Видите, мастер Эдвард, я возвратился при первой возможности, – переключил он внимание на старшего мальчика. – Брат и сестры хлопот вам не доставляли? Впрочем, войдемте-ка лучше в дом. Лес опять полон солдат. Им не следует здесь вас видеть.
– А они не сожгут твой домик? – схватила испуганно его за руку Элис.
– Если заметят вас здесь, что угодно может случиться, малая, – мягко проговорил старый егерь. – Потому и не надо сейчас вам стоять на улице.
Они зашли в дом. Сразу за входом здесь находилась большая комната с очагом, игравшая роль столовой, гостиной и кухни одновременно. За ней следовали две спальни, а позади них была еще одна комнатка, пока совершенно лишенная обстановки.
– Давайте-ка с вами посмотрим, что у нас на обед имеется, – сказал Якоб. – Насколько я помню, есть у меня здесь славный кусок оленины, – улыбнулся он детям. – Ну, кто из вас будет за повара?
– Я! – вызвалась Элис. – Только ты покажи, что мне нужно делать.
– Вот и правильно, мисс, – ободряюще улыбнулся он. – Конечно же, я сейчас все растолкую вам и покажу. Корзинку с картошкой найдете в углу, луковицы висят на стене. Еще вам потребуется вода. Кто из вас за ней сбегает, юные джентльмены?
– Я! – откликнулся Эдвард и, не мешкая, сбегал с ведром к ручью, после чего все четверо, при активной поддержке Якоба, погрузились в совершенно новое для себя занятие.
Хамфри и девочки чистили, мыли и нарезали картошку, Якоб с Эдвардом разделывали на небольшие куски оленину.
– Резку лука беру на себя, – объявил Якоб, когда тщательно вымытый котелок был наполнен водой, картошкой и мясом и стоял на огне. – А то наши юные мисс от него расплачутся.
– Тогда могу я, – захотел испытать себя Хамфри. – Резать и плакать – это ведь здорово!
И он, схватив нож, с жаром принялся за работу, хотя то и дело был вынужден останавливаться, утирая слезы.
– Молодец, – похвалил его Якоб по завершении. – Теперь, мастер Хамфри, добавим ваш лук в котелок. Пусть все хорошенько поварится вместе. Вот вы первый раз в жизни и приготовили сами обед.
– Мы его готовили, и мы его съедим! – нестройным хором выкрикнули дети, а котелок побулькивал в очаге, наполняя комнату аппетитнейшим запахом.
– Вы, мастер Хамфри, теперь несите тарелки из шкафчика, а вы, мисс Элис, – ножи и вилки. Вот чем бы нам только малышку Эдит занять? Ах да: доставьте-ка нам солонку на стол, моя дорогая мисс. А вы, мастер Эдвард, гляньте в окошко, не принесла ли кого к нам нелегкая. Полагаю, придется назначить вас часовым, пока солдаты не уберутся из леса.
У каждого оказались свои обязанности, и Хамфри настолько это понравилось, что он воскликнул свое любимое:
– Здорово!
Когда он и Элис справились с поручениями, Якоб решил, пока поспевает еда, обучить их уборке. Скоро совместными их усилиями пол был тщательно подметен, вокруг очага наведен порядок, стулья протерты, и тряпка выполоскана. Все это они проделали до того дружно и весело, что малышка Эдит, глядя на них, звонко смеялась и хлопала в ладоши.
Обед был почти готов, когда Эдвард вдруг объявил:
– К нам скачут солдаты!
– Значит, сейчас сюда явятся и начнут обыскивать дом, – мгновенно отреагировал Якоб. – И вы, дорогие мои, должны вести себя в точности так, как я сейчас вам скажу. Мастер Хамфри и юные мисс, скорее ложитесь в постели и представляйтесь там, будто вы очень больны. Вы, мастер Эдвард, снимайте, не мешкая, свой камзол и надевайте мою старую охотничью куртку. Встанете в спальне, словно бы за больными ухаживаете. – Тут он заметил, что Эдит, уже готовая сесть за обеденный стол, обиженно выпятила губу. – Ну, милая, потерпите, – ласково обратился он к ней. – Мы обязательно поедим, но чуть позже. А перед этим вроде как маленькую игру затеем.
В спальне Якоб велел всем троим снять верхнюю одежду, которая слишком красноречиво свидетельствовала об их истинном происхождении, а когда они улеглись по кроватям, укутал их одеялами до самых подбородков. Эдвард уже облачился в старую куртку егеря. Она была ему велика, доходила до самых колен и донельзя отвечала роли несчастного мальчика, который стоит над кроватью больных сестер, держа наготове кувшин с водой. Едва Якобу удалось срежиссировать в спальне такую берущую за душу мизансцену и убрать со стола тарелки, входная дверь домика сотряслась от громкого стука.
– Входите, – отворил он.
– Ну, и кем же ты будешь, приятель? – с подозрением оглядел его командир отряда.
– Бедствую тут лесником, – жалобно выдохнул Якоб. – И сейчас у меня большое несчастье.
Командир вскинул брови.
– Что ж за несчастье такое?
– Все детки с оспой свалились, – жалобней прежнего отозвался Якоб.
– Но мы все равно должны обыскать твой дом.
– Извольте, – развел руками хозяин. – Только моя большая к вам просьба: детишек больных не перепугайте.
