Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
– Та годи тебе! – хохочет Федорка. – Дывыться на мене, як на старуху! Конечно, что мы уже не диты! А чего ж тоби треба? Молоди девчата… Ось, слухай, песня такая есть:
Росла, росла дивчинонька,
Тай на поле стала…
Ждала, ждала миленького,
Тай плакаты стала…
Ой, горенько мени з тобою! – заливается дробным смехом Федорка.
– Ха-ха-ха! – залилась и Динка, потом вдруг оглянулась на лес и с горечью сказала: – Лес рубят… Уже столько деревьев загубили! Кто же это, Федорка?
– А я знаю? Кому надо, тот и рубит! Нашла о чем плакать… Тут люди пропадают, а она об деревьях беспокоится… Война… – сурово говорит Федорка.
Но Динка быстро перебивает ее:
– Война скоро кончится!
– Как это кончится? В августе два года будет… Может, что-нибудь слышно в городе? – с надеждой спрашивает Федорка. – Только у нас таких слухов нет. Гонют людей, как скотину. Тут один с госпиталя выписался, так он бог знает чего рассказывает… – Федорка боязливо оглядывается, но в лесу тихо, только где-то в кустах стрекочут птицы. Федорка тянет подругу в сторону от дороги, зайдя в самую гущу, усаживается на траву. – Садись. Много чего переговорить надо…
Динка покорно опускается рядом и выжидающе смотрит в лицо подруге.
– Ой, изболело сердце мое. Что на свете делается… Тот солдат говорит, что немцы прут со всех сторон, а у наших хлопцев всего недостача. Нечем от ворога обороняться, гонют их с голыми руками. Да еще якой-то главный генерал на ту сторону предался. Что ж это будет, Диночка, подружка моя?.. – Федорка вдруг всхлипнула и, прижавшись к Динкиному уху, зашептала: – Погубит той солдат Дмитро… Зовсим он ему голову заморочил…
– А при чем тут Дмитро? – удивилась Динка.
– А вот слухай… Ты ж ничего не знаешь. – Федорка вытерла кончиком платка светлые, как росинки, слезы и припала к плечу подруги. – Зимой, как померла у Дмитра маты, так остался он один, как той дубок в поле. Ну а мы с ним с детства дружили. Как двойняшки, бывало, всё вместе… Ну дак жалела я его… То рубаху ему постираю, то сала у матери стащу… И он тоже слухал меня. Бывало, как ни заспорим, все мой верх…
– Да, я помню, – усмехнулась Динка.
– Ну вот! А теперь же он один в хате. И постучался раз ночью до его человек… Шинель на нем рваная, сам худой, одни кости, стоит под окном, на костыль опирается. Без ноги, значит… Ну, попросился переночевать. Дмитро, конечно, пустил его в хату, отрезал ему хлеба, всыпал в миску борща… Ну, разговорились, конечно, обо всех новостях… Солдат и говорит: «Я, – говорит, – сам с госпиталя, выписали меня на все четыре стороны. Только идти мне, – говорит, – некуда, потому как я раньше у старшего брата за батрака был, а теперь я калека, а у брата жена настоящая ведьма. Сам-то брат принял бы меня, но она нипочем не желает… Вот и хожу я по дворам, где что кому починить, сам я бондарем могу работать и сапожником, на чужой шее сидеть не буду». Вот и пустил его Дмитро – живи, места хватит…
– Ну и хорошо, – кивнула головой Динка.
Федорка покачала головой:
– Оно бы и хорошо, почему не пустить человека? Да только язык у того солдата вредный. «Я, – говорит, – всего на этой войне насмотрелся и умных людей послушал. Сомневается, – говорит, – народ. За что мы кровь проливаем?.. Генералам да офицерам до солдата и дела нет. Вот искалечили меня да и выбросили как собаку. Околевай где хочешь…»
– Ну что ж, – вздохнула Динка. – Он же правильно говорит…
– Может, оно и правильно, ну так держи про себя, а то как почнет всех ругать. А то посядают рядом с Дмитро и всё бумажку яку-то читают…
– А что в той бумажке написано? – заинтересовалась Динка.
– А я знаю что? Хиба они мне скажут? Чула только, что там и за самого царя, и за царицу прописано… А Дмитро развесит уши и слушает. Уж я его прошу: выпроводи ты этого солдата от греха – а он злится! Куда там! Этот солдат ему теперь лучше родного отца стал! – с горечью махнула рукой Федорка!
– Вырос, наверно, Дмитро… – задумчиво сказала Динка, и перед глазами ее вдруг встал застенчивый кареглазый подпасок с переброшенным через плечо серым армяком; вспомнилось, как еще в первые годы ее жизни на хуторе Дмитро пожаловался на приказчика Павло, который избил его, а Динка, утешая Дмитро, сказала, что скоро будет революция и тогда они побьют всех панов и царя.
«А на что мне тот царь? – обозлился вдруг Дмитро. – И за что я его буду бить, как я его и в глаза даже не видел! Ни он меня, ни я его! И пан тоже мне ни к чему! Вот приказчик Павло – это другое дело!»
Динка всегда считала Дмитро тупым, неразвитым мальчишкой, а вот прошло два-три года, и случайно зашедший в село солдат сумел чем-то заинтересовать Дмитро, читает с ним вместе какую-то бумажку – может, прокламацию…
– Дмитро… Я давно его не видела. Прошлым летом его куда-то посылали за коровами? – живо заинтересовавшись, спросила она примолкнувшую Федорку.
– Ну да! У пана под Житомиром еще одно имение, да вот оттуда они с приказчиком коров пригоняли, ты его и не видела! А сейчас и не познаешь уже! Настоящий парубок стал! Только характер его спортился, не слушает меня! А про солдата хоть говори, хоть не говори – все мимо ушей пропускает! – пожаловалась Федорка.
– А ты не говори. Не ссорься с Дмитро. Он не должен тебя слушаться в этом деле, Федорка! – строго сказала Динка.
– Ну, так тому и быть, – вздохнула Федорка, поднимаясь. – Может, я и вправду зря на него нападаю. Ходим лучше скорее, бо мамка моя вареники для тебя лепила, наверно, сердится уже, что нас долго нет.
Девочки молча вышли на дорогу. Взглянув на расстроенное лицо Федорки, Динка обняла ее за плечи.
Федорка растрогалась.
– У меня еще один разговор есть. Ну, то уж на свободе, а то как почуе маты, то весь веник об меня обломает!
– Все еще бьет? – удивилась Динка.
– Ну а кто ж ей воспретит? Она ж маты…
– Так тем более. Сама родила и сама бьет! Чепуха какая-то, – сердито сказала Динка.
– Ну, это уж так полагается… Да не то обидно, что бьет, а то обидно, за что бьет… Ну, добре, об этом мы потом побалакаем, – заторопилась Федорка, завидев на крыльце мать. – Молчи зараз!
Глава 4Хата с краю
Федоркина хата под самым лесом, на краю панской экономии. Старая эта хата напоминает засыпанный сосновыми иголками гриб; крохотные окошки лежат на завалинке, крыша покрыта зеленым дерном, и как веселая насмешка над этим убожеством белеет новое крылечко из свежевыструганных досок. На гладеньких ступеньках копошатся младшие братишки Федорки, кряхтя, взбираются на крыльцо и задом ползут обратно.
Мать Федорки, Татьяна, такая же круглолицая, как дочка, с тоненькими морщинками под голубыми глазами, встречает гостью на крыльце.
– Ну, слава господу, приехала наша Диночка! А уж моя Федора с утра голову потеряла! Бегает да бегает по лесу, гукает! Да чего ты, кажу, бегаешь? Задержуется человек по своим делам!
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90