Товарищ Сталин сажал крестьянских детей за колоски с двенадцати. Товарищ Путин будет пытать чеченских детей в фильтрационных лагерях с десяти. И не за колоски. А поголовно ВСЕХ.
В сложившихся условиях — мера абсолютно оправданная и даже необходимая с военной точки зрения. И тем самым — приводящая к абсурду военную точку зрения. На пороге XXI века мы громко заявляем urbi et orbi: мы воюем с враждебным нам и преступным этносом, с уберменшами кавказской национальности. Нашему Великому Рейху нужен этот клочок земли, свободный от чеченцев мужского пола старше 10 лет.
«Почему не было проведено эффективной зачистки?» — с гражданским негодованием в голосе вопрошает хор комментаторов ведущих телеканалов. «Зачистка, зачистка, зачистка, когда же будет настоящая зачистка?» — повторяют миллионы прилипших к телеэкранам обывателей.
Да она давно уже проведена — зачистка. Зачистка ваших последних мозгов, «встающие с колен» сограждане возрождающейся России.
Символом нашего Возрождения называют невысокого полковника, который всегда был универсальным солдатом партии, КГБ, санкт-петербургской мэрии, администрации президента. Он блестяще справлялся со всеми заданиями своих начальников — добывал «натовские секреты» для Родины в дрезденском доме культуры, контролировал финансовые джунгли Санкт-Петербурга, удостоверял аутентичность гениталий опального генерального прокурора, мочил в сортире Лужкова и Примакова.
Но сегодня он впервые оказался на той холодной вершине власти, где никто уже не отдает ему приказов, где нет уже никаких начальников. Он чувствует себя неуютно, как разведчик, утерявший связь с Центром.
Всегда и в университете и в Высшей школе КГБ сдававший на отлично экзамены по научному атеизму он вдруг становится набожным, пытается публично рассуждать на богословские темы, разъяснять нам «зачем Спаситель пришел в мир». Он старается чаще встречаться с иерархами церкви, наверное, подсознательно надеясь через них восстановить утерянную связь с Центром.
Но иерархи ничем не могут ему помочь. Они испытывают генетический страх перед ним. Слишком он узнаваем. Именно такие — безукоризненно вежливые, корректные, с холодными и жесткими глазами майоры и подполковники «курировали» этих арамисов с первых шагов их церковной карьеры.
Он возвращается в Кремль и читает сводки о потерях. Реальные сводки, недоступные нам. Он повторяет Макбета:
«По мне все средства хороши отныне,
Я так уже увяз в кровавой тине,
Что легче будет мне вперед шагать,
Чем по трясине возвращаться вспять».
Жизнь с идиотом
21 марта 2000 года
В исследованиях биографии второго президента Российской Федерации решающие значение обычно придается периоду его службы в КГБ. Но берусь утверждать, что «чекист Путин» — это не самый подлинный и глубинный Путин. Путин в большей степени становится самим собой как раз тогда, когда сквозь маску образцового чекиста прорывается что-то совсем другое, очень личное и эмоциональное.
Хорошо известно, что «феня» — арго криминального мира — все больше становится почти официальным языком общения российской политической элиты. Но ни у кого другого приблатненный языковый пласт не представлен столь обильно и столь органично, как у г-на президента. «Мочить в сортире», «контрольный выстрел в голову», «кто нас обидит, трех дней не проживет» — все это явно не заготовки имиджмейкеров, а что-то очень личное и выстраданное. Кстати, такая лексика совершенно не характерна для комитетчиков и тем более для сотрудников внешней разведки, всегда отличавшихся светским воспитанием и лощеными манерами.
Питерский двор, в котором мальчик из бедной семьи, живущей в коммунальной квартире, проводил все свое время — вот его настоящая школа жизни. Обычный двор 50-х, 60-х с жестокими драками, властью уголовной шпаны и культом силы. Чтобы выжить в этой среде, слабенький Вовочка должен был стать изворотливым и жестоким, уметь подстроиться под сильного и никогда не испытывать нравственных сомнений и страданий.
Дворовый волчонок вырос в сильного и беспощадного волка, который навсегда запоминал удары и всегда страстно хотел прыгнуть выше, чтобы преодолеть ту унизительную стену неравенства, с которой он столкнулся с самого детства.
Когда британский премьер-министр Тони Блэр, приехавший в Санкт-Петербург заранее выразить свое почтение будущему властителю России, робко пожурил В. Путина за уничтожение Грозного, тот ответил ему очень искренне и убежденно. У него даже губы дрожали от возмущения. Оказывается, ему показалось, что кто-то из боевиков назвал его «козлом». Такие оскорбления никогда не прощались в питерском дворе его детства. За «козла» превратить Грозный в Дрезден или Хиросиму — по путинским понятиям вполне адекватный ответ. Британский премьер так никогда не поймет, что ему хотел сказать президент России. Это не проблема перевода. Просто Т. Блэр не имеет опыта существования в тех мирах, в которых формировался юный В. Путин.
Очень органичен и естественен г-н президент и в своей книге «Разговоры с Путиным». Это явно не «Беседы с Сократом». Вот как, например, христианин В. Путин с болтающимся у него на шее крестиком, «освященным на Гробе Господнем», объясняет, почему он все-таки не убил А. Бабицкого: «Во-первых, это запрещено внутренним распорядком, во-вторых расстреливать бессмысленно, а вот получить за этого… пятерых наших солдат — мне кажется, что это вполне приемлемо».
«Внутренний распорядок» спецслужб — вот путинская Нагорная проповедь, и на ней он будет основывать свою «диктатуру закона». Решит, что политически целесообразно освободить А. Бабицкого — распорядится освободить, и министр внутренних дел пошлет за А. Бабицким свой личный самолет. А решит, что целесообразно забить его насмерть палками — и с удовольствием забьют. Может быть, даже лично министр внутренних дел.
В психиатрии есть такой диагноз: «нравственный идиотизм». Каждым своим публичным выступлением г-н президент ставит его себе. Вы хотите узнать, какой будет жизнь России в ближайшие 8, а может быть, 14 лет? Сходите в театр В. Покровского на оперу Альфреда Шнитке «Жизнь с идиотом». Гении умеют предсказывать будущее, даже не подозревая об этом.
Апокалипсис сегодня
17 апреля 2000 года
Сначала цитата из «Независимой газеты», последовательно и горячо поддерживающей и Путина, и военную операцию в Чечне:
«Бойня в Комсомольском продолжалась три недели.
По селу наносились удары мыслимым и немыслимым оружием. Работала артиллерия всех калибров, танковые пушки и системы залпового огня не знали передышки, использовались ракеты „земля-земля“, вертолеты и бомбардировщики сбрасывали свой смертельный груз круглые сутки…
В отдельных подвалах было сплошное месиво из человеческих тел. Иногда приходилось собирать трупы по частям. У многих отрезаны уши.
Над кладбищем стоит смрад. Со всей республики приезжают родители, жены, близкие в поисках пропавших без вести. Мать, узнавшая своего сына по родимому пятну на плече, обнимает труп, у которого вместо лица одно месиво. Как ни странно, плача на кладбище нет. Стоит какая-то гнетущая тишина, хотя здесь постоянно находятся несколько сотен человек. Уже четыре ряда могил вытянулись метров на сто…» («Независимая газета», 13 апреля 2000 г.)
