— Грета, дорогая, прости. Я не смогу сегодня вернуться к ужину. Срочная работа в ресторане.
Голос матери звучал старой песней, в тысячный раз раздававшейся из телефонной трубки.
— Окэ, — коротко отрезала Грета.
— Слушай, я хотела попросить тебя об одном одолжении. Я форму дома забыла, ты не могла бы мне ее завезти? Я буду на работе через полчаса, я сейчас в центре, за Кампо де Фиори. Помнишь, где это?
Грета закатила глаза к небу. Иногда ей казалось, что это она должна заботиться о своей матери как о ребенке, а не наоборот.
— Мама, я… — попробовала она возразить.
— Дорогая, я знаю. Но мы остались вдвоем и должны помогать друг другу.
Ну вот, разговор снова подошел к этой реплике. Нудный диалог повторялся без изменений. Теперь была ее очередь сказать то, что она всегда говорила в этом месте, строго следуя сценарию, как хорошая актриса:
— Не волнуйся, я все сделаю.
— Спасибо, ты золотце.
Золотце Грета положила трубку, не произнеся больше ни слова. Взяв форму матери, она сунула ее в рюкзак, подняла за раму Мерлина и водрузила его на спину. Спускаясь по лестнице, Грета хотела только одного: быстро крутить педали. Очень быстро.
Когда в половине четвертого Эмма еще не явилась, мама Лючии начала нервничать:
— Нам надо сворачиваться в четыре…
— Сейчас она придет, мам. Она и сегодня утром опоздала — наверное, у нее такой характер.
— Хорош характер! — фыркнула Клара, перекладывая из рук в руки корзинку с клубникой, которую она отложила для девочек.
— Извините, я опоздала! — пропела Эмма, неожиданно появившись у нее за спиной.
Клара вздрогнула. Лючия улыбнулась:
— Вот и она! Привет. Знакомься, это моя мама.
— Добрый день. Меня зовут Эмма. Я живу здесь прямо за площадью, но заблудилась в переулках. Рим такой красивый, но все эти улочки меня немного путают… — сказала Эмма, протягивая руку синьоре Де Мартино.
Клара сунула в нее клубнику.
Эмма потянула носом и восторженно воскликнула:
— Мама мне говорила, что итальянские фрукты особенные, но эта клубника просто божественна!
Прямо в яблочко. Эмма вмиг покорила сердце синьоры Де Мартино: сделать комплимент ее фруктам — все равно что сделать комплимент ей самой. Клара тут же простила ей не только опоздание, но и то глупое слово, которому она научила ее дочь.
— Итак, у нас время шопинга, — объявила Лючия.
— Хорошо, мы с папой закончим тут все и пойдем выпить кофе, чтобы дать вам побольше времени, — но не уходите далеко, договорились?
Лючия прыгнула ей на шею от счастья и крепко поцеловала в знак благодарности.
— До свидания и спасибо за клубнику, — попрощалась Эмма.
— Не скучай, артишочек! — напутствовал дочь Де Мартино-папа.
— Артишочек?!
— Да не обращай внимания, папа называет меня всякими абсурдными именами. Куда идем?
— За лифчиком! Согласна?
— Я… вообще-то… их не ношу… — смутилась Лючия, став цвета помидоров своего отца.
Эмма это заметила, но ничего не сказала.
— Тогда будешь советовать мне. Хорошо?
— Хорошо, — ответила Лючия, приободрившись.
Они вышли на более широкую улицу и минут через десять уже стояли перед самым элегантным универмагом в городе. В витрине блистали пластиковые женщины, покрытые микроскопическими зеркальцами и платьями, сведенными к возможному минимуму.
— Заходим? — Эмма нетерпеливо схватила подругу за руку.
В этот момент из-за угла появилась Грета, медленно перебирая ногами рядом со своим велосипедом.
— Грета! — приветствовала ее Лючия.
Та ответила грустным взглядом ребенка, который упал и разбил коленку.
— Что ты тут делаешь? Что с тобой случилось?
На первый вопрос Грета решила не отвечать. Она только что отдала форму матери: к той вернулось ее привычное скверное настроение, и она настаивала на том, чтобы Грета весь вечер помогала ей в ресторане. Девочке удалось выкрутиться, прибегнув к обычной истории про домашние задания, и она рванула домой, но почти сразу была вынуждена остановиться.
— У меня шину прокололо.
— Абалдеть!
Лючия сказала «абалдеть». Она сказала это в двадцать первый раз. И в самый неподходящий момент. Грета решила, что у нее есть полное право сжать обеими руками шею Лючии Де Мартино и выдавить из нее все «абалдеть», прежде чем очередной одиозный инфинитив слетит с ее губ. Пожалуй, это был лучший способ унять досаду от того, что она должна была возвращаться домой пешком.
— Ой, как же ты теперь? Пойдешь домой пешком? — не унималась Лючия.
К счастью, Эмма вмешалась как нельзя вовремя:
— Мы можем помочь тебе чем-нибудь?
— Мне не нужна ваша помощь.
— А я думаю, нужна.
— Ты ошибаешься.
— Грета, это не трагедия! Зайдем в спортивный магазин и купим тебе новое колесо.
— Это шина. И потом, ты видишь поблизости спортивный магазин?
Эмма безнадежно огляделась.
По улице неожиданно пронесся сильный и резкий порыв ветра. Грета закрыла глаза, защищаясь от пыли. Открыв их снова, она увидела, что рядом с ней тормозит велосипед светло-зеленого цвета. Высокий юноша в мужской шляпе.
— Камеру проколола? — спросил он, взглянув на Мерлина.
Это был он, тот псих под дождем. Только этого ей не хватало. Она пристально посмотрела на него с твердым намерением посоветовать держаться подальше, но юноша опередил ее.
— Ты… это ты! — воскликнул он с радостью, которая была совершенно неуместна.
— Вы знакомы? — спросила Лючия.
— Нет, — ответила Грета.
— Да, — ответил юноша, не слушая ее. — У тебя есть запасная шина?
Вместо ответа Грета покачала головой.
— Мы пытались выяснить, нет ли тут поблизости какого-нибудь спортивного магазина… Может, ты знаешь? — вмешалась Лючия.
Ансельмо покачал головой, спрыгнул с велосипеда, прислонил его к стене, потом взял Мерлина и поднял его с земли. Грета отреагировала молниеносно: она терпеть не могла, когда кто-то, особенно незнакомый, прикасался к ее велосипеду.
— Стоять! — выкрикнула она, ухватив Ансельмо за запястье.
И что-то остановилось на самом деле, прервав единообразное течение времени. Ансельмо почувствовал, как пальцы Греты сжимают его руку, обжигая кожу, и отзвук этого неожиданного прикосновения распространился по всему телу как ударная волна. Он пристально посмотрел на нее, охватив одним взглядом всю ее крошечную фигурку.
