— Очень богемно, — зевая, сказала Эстелла, когда они выбрались на поверхность среди современных зданий — контор и жилых домов, построенных из тоскливого кирпича. — Очень в духе Жан-Пьера.
— У него-то не так уж плохо, — сказала Вероника. — И машину есть где оставить, — так что могло быть и хуже.
Она вдруг задумалась: пробыла бы она с ним так долго, если было бы не так удобно оставлять машину? Через несколько минут они подошли к его дому.
Аспирин и адреналин притупили похмелье, сменившееся довольно странным ощущением. Она достала из сумочки ключи и открыла дверь парадного. Они поднялись по лестнице, и она вставила ключ в замок двери. Ее и без того бледное лицо утратило всякий цвет, она вынула ключ.
— А что, если он там? — шепнула она Эстелле. — Что, если поезд в Марсель отменили и он уже вернулся?
— А почему бы не постучать? — сказала Эстелла.
— О да, думаю, можно. — Она оцепенело смотрела на дверь. — А что, если он откроет? Если он — там?
— Тогда ты пришла очень кстати.
— Что? — прошептала Вероника, и ее глаза так расширились, что Эстелла забеспокоилась, не выпадут ли они из орбит. — Ты предлагаешь рассказать ему, что я убила принцессу Диану? Вот так, например: Привет, Жан-Пьер, как поживаешь? Между прочим, ты ни за что не догадаешься, что я натворила! А что, если он позвонит в полицию?
Эстелла прикрыла глаза и покачала головой.
— Нет, — сказала она, пытаясь сохранять терпение. — Я не об этом. Если он откроет дверь, мы просто скажем, что пришли за деньгами, раз уж оказались в этом районе, а поскольку ты вроде как собираешься купить потрясные туфли, чтобы отметить ваше расставание, мы и заскочили на тот случай, если он не уехал-таки в Марсель и может вернуть те шесть тысяч франков, которые должен.
— Ах, в этом смысле кстати… Да, так гораздо лучше. — Вероника была уверена, что это объяснение содержит ряд изъянов, но ее голова работала слишком неотчетливо, чтобы их выявить. Она была рада доверить всю текущую работу Эстелле. — А если он попросит меня вернуться и дать ему еще один шанс?
Не обращая на нее внимания, Эстелла стукнула в дверь. Ответа не последовало, она выхватила у Вероники ключи и открыла дверь. Они прошли прямо в гостиную, и Вероника включила свет.
— Сначала о деле, — сказала Эстелла. — Где кухня?
Вероника указала дорогу, и Эстелла вскоре принесла две бутылки пива.
— Я думала, что ты перешла на фруктовые соки.
— А из чего сделано пиво?
— Думаю, из ячменя.
— А ячмень — это фрукт.
— Думаю, что нет.
— А что же тогда?
— Не знаю… Может — злак.
— Ну а злаки — это разновидность фруктов. Ты вообще что-нибудь знаешь? В любом случае у нас переломный момент, так что заткнись и пей пиво.
Они сели на диван, и Эстелла осмотрелась. Она впервые оказалась в квартире Жан-Пьера.
— Мне казалось, что его жилье — претензия на художественность, — сказала она. Она видела его пару раз и запомнила лишь то, как он выглядит: его волосы и неприятную манеру выпускать сигаретный дым. Но ни его квартира, ни окружение, казалось, не подобали столь навязчиво богемному человеку, как он. — По крайней мере, здесь нет этих чертовых морских свинок.
Они закурили. Ведерко для угля, которое Жан-Пьер использовал под пепельницу, было полно окурков, и они решили, что не стоит волноваться о том, что их окурки может обнаружить полиция. Холодное пиво снимало остатки похмелья.
— Хорошо, давай с этим покончим, — сказала Вероника. — Я никогда прежде грабежом не занималась и совсем не уверена, что мне это нравится.
— Ладно, что же тогда ты не пойдешь и не заберешь деньги, чтобы мы могли убраться отсюда? Из тебя такой бестолковый уголовник…
— Ну да, — она встала и пошла в спальню Жан-Пьера. Ощущение было скверное. Его постель оказалась разобранной. Она растянулась на ней, вдыхая его запах — смесь табака, шампуня, — который стал уже таким знакомым. Она потерлась щекой о подушку и устроилась поудобнее, глядя сквозь дремоту на короткие светлые волоски, оставленные ею на подушке, которые легли рядом с длинными и темными волосами, которые оставил он. Она закрыла глаза и вдыхала аромат того, кого она так театрально покинула. Она заснула.
Проснулась она от толчка, словно кто-то ударил ее лопатой по затылку. Ее окликала Эстелла, спрашивая, нашла ли она что-нибудь. Она поднялась и открыла тот ящик, где он хранил деньги. Она подняла пачку рубашек, но под ней денег не оказалось. Она посмотрела в других ящиках, но и там было пусто. Она заглянула под матрац, затем в сервант.
— Черт, — выругалась она про себя: денег не было. — Черт! — крикнула она подруге в соседней комнате.
Они продолжили поиски по ящикам в других комнатах, посмотрели за книгами и стереосистемой, под лампами и креслами. Через полчаса уже было найдено девятнадцать зажигалок, шесть носков, две колоды карт с порнографией и нечто, похожее на картофелечистку. В кувшине они нашли семьдесят три франка, но пачки банкнот так и не было.
— И что же теперь? — спросила Вероника.
— Он должен тебе деньги, так?
— Ну… да.
— Мы получим с него другим способом.
— А этот другой способ, о котором ты говоришь… он предполагает нарушение закона?
— Вообще-то нет.
— То есть на самом деле — да.
— Ну, возможен небольшой проступок, но ты имеешь моральное право получить назад свои деньги, поэтому я бы сказала — нет. С этической точки зрения это совершенно законно, так что тут нет никаких проблем.
— Пока нас не схватила полиция.
— Возможно, полиция и не примет этической точки зрения. Но ты не беспокойся, нас не поймают.
— Откуда ты знаешь?
— Просто знаю. Ну скажи, сколько раз я попадалась на воровстве?
— Дважды.
— А, да. — Эстелла забыла о своих трениях с законом. — Но кроме этих двух раз часто ли меня ловили на краже?
— Никогда.
— Вот именно — я знаю, что делаю.
— И как же мы получим эти деньги? — Она ожидала худшего, не зная, впрочем, что бы это могло быть.
— Ты помнишь, как я безнадежно и тоскливо сидела на героине?
— Да.
— Ну и как я доставала на это деньги?
— Напропалую спала с богатенькими, если мне не изменяет память. Я этим не занимаюсь, и, кроме того, у меня нет времени: деньги нужны прямо сейчас.
— Да, я спала с богатенькими, но только с симпатичными. Но я сейчас говорю не об этом. Я, кроме того, и воровала. Я крала одежду, компакт-диски, всякие электрические штучки и сбывала их человеку по имени Клеман. Он скверный человечишко с ужасными волосами, но знакомство с ним было полезным, да и платил он прилично.
