«Клэр Боннер. Она была красивой, но всегда такой застенчивой, словно тусклая тень рядом со своей блистательной матерью. Элисон Шефер, такая умная, что всем нам было просто стыдно. Мы думали, она станет новой Марией Кюри. Она вышла замуж в октябре, вскоре после смерти Бетси, а потом Род, ее муж, попал в аварию. Насколько я помню, он так до сих пор и передвигается на костылях. Нина Крэйг. Мы называли ее «пламенной рыжей». Я с раннего детства знала – если она на тебя разозлится, то берегись. А если ей казалось, что она получила недостаточно хорошую оценку за эссе, она могла уболтать даже учителя».
Регина вздохнула и продолжила размышлять:
«И я. Когда мне было пятнадцать лет, я открыла гараж, чтобы поставить туда свой велосипед, и обнаружила отца, повесившегося там. Глаза его выкатились, а язык свисал на подбородок. Если ему так приспичило повеситься, почему он не сделал это в своем кабинете? Он знал, что это я найду его в гараже. Я так его любила! Как он мог так поступить со мной?»
С тех пор ее не покидали кошмары, которые всегда начинались с того, что она собиралась прокатиться на велосипеде.
Прежде чем Регина позвонила в полицию и в дом к соседям, где ее мать играла в бридж, она забрала предсмертную записку, которую отец приколол к своей рубашке, и спрятала ее. Приехавшие полицейские сказали, что большинство самоубийц оставляют письма родным. Мать Регины, рыдая, искала письмо по всему дому, а девочка притворялась, что помогает ей.
«После этого подруги стали моим спасательным кругом, – думала Регина. – Мы так тесно дружили! После праздника и смерти Бетси мы с Клэр и Ниной были свадебными подружками Элисон. Это был глупый поступок. Свадьба произошла слишком вскоре после того, как умерла Бетси, и пресса сделала из этого события спектакль. Все газеты вспоминали об убийстве на «Выпускном празднике». Именно тогда мы осознали, что все четверо будем под подозрением – вероятно, до конца жизни.
Больше мы не встречались, – с горечью припомнила Регина. – После свадьбы мы разбежались и не поддерживали никаких контактов друг с другом. Мы все разъехались в разные города. Каково будет снова увидеть их всех, оказаться вновь под одной крышей? Мы тогда были так молоды, так потрясены и испуганы, когда нашли тело Бетси. А потом нас допрашивала полиция – сначала вместе, потом по отдельности. Они так на нас давили, просто чудо, что никто не сломался и не признался, лишь бы избавиться от этого давления. «Мы знаем, что это сделал кто-то, находившийся в доме. Кто из вас это сделал? Если не ты, может быть, одна из твоих подруг? Защити себя. Расскажи нам все, что ты знаешь».
Регине вспомнилось, как полиция гадала: не сыграли ли в этом роль изумруды Бетси. Ложась спать, женщина оставила их на стеклянном подносе, стоящем на прикроватном столике. Следователи предположили, что она проснулась во время ограбления, и грабитель мог запаниковать. Одна из сережек валялась на полу. Уронила ли ее сама Бетси, снимая, или кто-то, одетый в перчатки, взял серьгу с подноса и уронил, когда понял, что хозяйка пробудилась?
Регина медленно встала из-за стола и обвела взглядом помещение. Она пыталась представить себе, каково это, когда на твоем банковском счету лежат триста тысяч долларов. «Почти половина из этого уйдет на налоги», – напомнила она себе. Но даже оставшееся – почти невообразимый подарок судьбы. Может быть, ей удастся вспомнить былое, когда ее отец был таким успешным и у них, как у Роберта и Бетси Пауэлл, был большой дом в Салем-Ридж со всеми удобствами, а при доме – экономка, повар, садовник, шофер, и продукты для частых вечеринок им поставляла крупная нью-йоркская фирма…
Регина продолжала озирать свой однокомнатный офис по продаже недвижимости. Гипсокартонные стены были окрашены в голубой цвет, гармонировавший с ее белым рабочим столом и белыми креслами с голубой обивкой для потенциальных клиентов. Но, тем не менее, помещение выглядело именно тем, чем и было: отважной попыткой замаскировать тощий бюджет. «Гараж есть гараж, – думала она, – если не считать одной роскошной детали, которую я привнесла, когда купила этот особнячок после развода».
Роскошь размещалась дальше по коридору, за общим туалетом. За дверью, лишенной каких-либо обозначений и всегда запертой, находилась ее личная ванная комната с джакузи, паровым душем, раковиной со шкафчиком под ней и маленьким гардеробом. Ванная была нужна, чтобы иногда после рабочего дня Регина могла принять душ, переодеться, а потом пойти погулять с подругами или одна, пообедать в ресторане, сходить в кино.
Эрл бросил ее десять лет назад, когда Заку было девять. Он не смог больше выдерживать приступы ее депрессии. «Обратись к врачу, Регина. Я устал от твоего дурного настроения. Я устал от кошмаров. Это не приносит ничего хорошего нашему сыну, если ты не заметила».
После развода Эрл, торговавший тогда компьютерами и в качестве хобби сочинявший песни, смог наконец продать коллекцию своей музыки известному исполнителю. Затем женился на подающей надежде рок-певице Соне Майлз. Когда Соня добилась популярности с альбомом, который он для нее написал, Эрл стал знаменитостью в том мире, куда так стремился. «Он чувствует себя в этой жизни как рыба в воде», – подумала Регина, подойдя к картотеке, притулившейся у противоположной стены кабинета.
Со дна запертого ящика она достала пакет без каких-либо пометок. В картонной коробке, погребенной под ворохом объявлений о продаже недвижимости, хранились все газетные вырезки об убийстве на «Выпускном празднике».
«Я не заглядывала в нее много лет», – думала Регина, ставя коробку на свой рабочий стол и открывая ее. Некоторые вырезки уже пожелтели и стали ломкими по краям, но в итоге женщина нашла то, что искала. Это была фотография Бетси и Роберта Пауэлл, поднимающих тост за четырех выпускниц: Клэр, Элисон, Нину и саму Регину.
«Мы были такими милыми, – размышляла Регина с горечью. – Я помню, как мы вместе ходили покупать платья. Мы все закончили колледж с хорошими оценками. У нас были планы и надежды на будущее. И все они рухнули в ту ночь».
Регина уложила вырезки обратно в коробку, отнесла ее к картотеке и уложила в нижний ящик, тщательно спрятав под объявлениями. «Я намерена взять его чертовы деньги, – думала она. – И деньги этой продюсерши. Быть может, тогда я что-то смогу сделать со своей жизнью. Я знаю, как использовать часть этих денег, чтобы обеспечить Заку хорошие каникулы, прежде чем он вернется в университет».
Она захлопнула ящик, вывесила в окне офиса табличку «Закрыто», выключила свет, заперла дверь и отправилась в свою личную ванную комнату. Пока в джакузи лилась вода, Регина разделась и посмотрела на себя в ростовое зеркало, висящее на двери. «До шоу осталось два месяца, – подумала она, – и мне нужно скинуть двадцать фунтов. Я хочу выглядеть хорошо, когда буду сидеть там и рассказывать о том, что помню. Я хочу, чтобы Зак гордился мною».
В голову ей закралась непрошеная мысль: «Я знаю, что Эрл всегда гадал, не я ли убила Бетси. Не заронил ли он это подозрение в душу Зака?»
Регина знала, что больше не любит Эрла и не хочет его, но еще сильнее она не хотела больше видеть кошмарные сны.
