Хулиган Левочка
В 1888 году Лейба Бронштейн переехал в Одессу и поступил в реальное училище. Точнее, в приготовительный класс этого училища.
«Реальное училище св. Павла по происхождению своему было немецким учебным заведением. Оно возникло при лютеранской церковной общине и обслуживало многочисленных немцев Одессы и южного округа».
(Л. Д. Троцкий)
Однако на самом-то деле к моменту поступления туда Лейбы училище стало уже вполне интернациональным. Так, религиозные дисциплины преподавались «по конфессиям». Преподавание шло на русском языке. Единственное, что осталось, – так это повышенное внимание к немецкому языку – в итоге Бронштейн с детства знал его в совершенстве.
Жил же Лейба у племянника матери – Моисея Филипповича Шпенцера. По роду занятий это человек являлся, как тогда говорили, литератором. То есть занимался различной окололитературной халтурой. По словам Троцкого, «делал переводы греческих трагедий с примечаниями, писал рассказы для детей». Впоследствии, правда, он каким-то образом разбогател и стал владельцем преуспевающего издательства. Но в описываемый период он являлся типичным представителем «творческой интеллигенции». Кстати, Шпенцер был отцом известной советской поэтессы, лауреата Сталинской премии, Веры Инбер (она родилась в 1890 году). Вот как интересно жизнь закручивается.
Чета Шпенцер начала учить приехавшего из глухой провинции мальчика уму-разуму.
«Мне шаг за шагом объясняли, что нужно здороваться по утрам, содержать опрятно руки и ногти, не есть с ножа, никогда не опаздывать, благодарить прислугу, когда она подает, и не отзываться о людях дурно за их спиной. Я узнавал, что десятки слов, которые в деревне казались непререкаемыми, суть не русские слова, а испорченные украинские. Каждый день предо мной открывалась частица более культурной среды, чем та, в которой я провел первые девять лет своей жизни… Я становился маленьким горожанином».
(Л. Д. Троцкий)
Разумеется, вместе с городской культурой Лейба усваивал и определенные взгляды на жизнь, принятые в среде, в которой он оказался. А что такое «творческая интеллигенция» того времени? Она была насквозь оппозиционна. Каких-то определенных идей у этих ребят, как правило, не было – но критиковать и высмеивать любые действия властей считалось в этой среде хорошим тоном.
И вот пошла учеба.
«Я рано вставал, торопливо пил свой утренний чай, запихивал в карман пальто завернутый в бумажку завтрак и бежал в школу, чтобы поспеть к утренней молитве. Я не опаздывал. Я спокойно сидел за партой. Я прилежно готовил дома свои уроки. Я ложился спать в положенный час, чтобы на другое утро торопливо пить свой чай и снова бежать в школу под страхом опоздать к утренней молитве. Я аккуратно переходил из класса в класс… Я совсем мало жил жизнью улицы, площади, спорта и развлечений на открытом воздухе… Многие из мальчиков катались на море в лодке, ловили с волнореза рыбу на уду. Я этих удовольствий совершенно не знал. Странным образом море в этот период вообще не занимало в моей жизни никакого места, хотя на берегу его я прожил семь лет».
(Л. Д. Троцкий)
Не стоит думать, что Лейба Бронштейн был убежденным «ботаником». Он вполне понимал важность физического развития. Но… у Лейбы обнаружилось нервное заболевание, которое точно так и не смогли определить, хотя этим уже при СССР занимались лучшие врачи. Одни полагали, что это эпилепсия, другие называли иные диагнозы. Суть же в том, что при сильном физическом или нервном напряжении у Бронштейна случались приступы. Сам Троцкий описывал эту болезнь как «склонность к обморокам при физической боли или недомогании». Так что с физкультурой приходилось быть осторожнее.
Учился Бронштейн хорошо и старательно – он быстро выбился в первые ученики. Кстати, Иосиф Джугашвили в училище тоже был первым учеником. Надо сказать, что в учебных заведениях Российской империи термин «первый ученик» не был субъективно-оценочным. Каждый месяц преподаватели выводили средний балл учеников, включая оценки за «поведение» и «прилежание». Так что это был объективный факт.
Так продолжалось до второго класса. (Второй класс реального училища примерно соответствует современному пятому.) И тут случился конфликт. Ученики по какой-то причине обиделись на преподавателя французского языка. Они решили устроить «кошачий концерт» – довольно распространенную выходку среди гимназистов и реалистов. Суть ее в том, что, как только учитель отворачивался, ученики начинали мычать, не разжимая рта. Он оборачивался – все замолкали. И так по кругу… Лейба был одним из организаторов.
Разумеется, вскоре началось расследование. Репрессии обрушились на группу ребят, известных своими проделками. На первого ученика никто и не подумал. Но кто-то из учеников его заложил – обидно стало, видимо. Следом всплыли и более серьезные дела – Лейба предлагал написать на учителя анонимку – дабы его выгнали из школы. В итоге Бронштейна самого вышибли из училища. Правда, с правом вернуться на следующий год.
Итак, первый «конфликт с системой» будущего революционного вождя являлся обыкновенным детским хулиганством. Я уже упоминал, что дети из обеспеченных семей нередко воспринимают учебу как непонятно зачем нужную каторгу. А вы в двенадцать лет понимали – на фига вам зубрить математику и физику? Вот и тогда школьники не понимали. Велели учиться – ребята и учились.
На следующий год Лейба продолжил учебу – и более в конфликты не встревал.
Характерно, что Шпенцеры отнеслись к выходке Лейбы, в общем, с одобрением. Между тем они и их окружение продолжали образовывать Лейбу. Они приучали Бронштейна к чтению художественной литературы – как русской, так и зарубежной. И ведь приучили.
«В своих статьях и выступлениях Троцкий не раз обращался к образам русской классики, особенно часто используя произведения Гоголя и Салтыкова-Щедрина. Помимо известных произведений классиков русской литературы, к которым было принято прибегать в политической риторике, Троцкий нередко использовал и не столь часто цитируемые литературные сочинения (например, пьесу А. Н. Островского „Василиса Мелентьева“). Что же касается ведущих критиков и публицистов России XIX века, то Троцкий не только перечислял их имена, но и давал развернутые оценки взглядов Белинского, Чернышевского, Добролюбова, Герцена. Во время ссылки Троцкий написал немало очерков, посвященных различным писателям России и стран Запада. Эти и другие работы Троцкого свидетельствовали о его широком знании русской и зарубежной литературы».
(Юрий Емельянов)
Кроме того, Лейба пристрастился к чтению газет, прежде всего сатирических произведений Власа Дорошевича и других мастеров жанра. И ведь наверняка кое-чему научился. Ведь впоследствии Троцкий в журналистике был сильнее всего как политический фельетонист. Более всего ему удавались статьи, в которых он едко высмеивал противников.
Разумеется, слушал Лейба и комментарии своих воспитателей. Так что у подростка стали складываться определенные взгляды.
«Среда, окружавшая меня, была аполитичной, но безотчетные стремления мои были оппозиционными. Была глубокая неприязнь к существующему строю, к несправедливости, к произволу».
