Не зная, как ей относиться к сэру Фрэнсису, Энн даже не подозревала, что и сама поставила его в тупик. Он ожидал увидеть красавицу – о красоте Мэри Макдоннелл до сих пор ходили легенды среди горских кланов, – но не был готов к тому, что ее дочь окажется так хороша. Девушка сидела у огня, рассеянно проводя гребнем по шелковистым прядям еще немного влажных волос, которые сверкающим золотым потоком спускались у нее по спине до самой талии. Широко расставленные глаза, смотревшие из-под длинных и темных, как ночь, ресниц, позаимствовали свой цвет у полуденного неба. Они светились изнутри и были так глубоки, что в их манящей синеве запросто можно было утонуть, позабыв обо всем на свете.
Вот она засмеялась какой-то шутке Дональда, и ее крупный, прекрасный рот раскрылся в очаровательной улыбке. «Эти сочные губы созданы для поцелуев», – подумал Маклин, и сердце у него вдруг учащенно забилось. Его глаза скользнули ниже, к стройной белой шейке, выступающей из скромного выреза синей амазонки. Он мысленно улыбнулся, вспоминая, как дерзко и вызывающе она вскидывала голову, когда сидела в грязи прошлой ночью…
Совершенно машинально Маклин протянул руку и коснулся ее золотистых волос. Шелковистая прядь скользнула меж его загрубелых пальцев. Нет, эта девушка чересчур хороша собой и представляет угрозу для его душевного спокойствия! Интересно, сознает ли сам Гленкеннон, сколь мощное оружие находится в его руках?..
От его легкого прикосновения у Энн мурашки побежали по коже. Странное тепло, исходившее от его пальцев, распространилось по всему ее телу от шеи до пят. Это было совершенно незнакомое ощущение. Она удивленно подняла голову, начисто позабыв, что собиралась сказать секунду назад.
Маклин внезапно пришел в себя и нахмурился.
– Хватит копаться, нам давно пора ехать! – сердито рявкнул он.
Энн оглянулась на Дональда, не понимая, чем и как она прогневала его хозяина, но тому уже было не до нее. Маклин затушил огонь и занялся седланием лошадей, а Дональд тем временем собрал немногочисленную кухонную утварь и уничтожил все следы привала. Девушка с беспокойством следила за мужчинами. Опять ей стало страшно и одиноко. От веселого смеха и чувства товарищества, объединявшего их всего несколько минут назад, не осталось и следа. Как будто ей все это приснилось…
– Дамского седла у нас нет, милая, – извинился Дональд, подводя к ней гнедую кобылу, – но, если ты подоткнешь юбки вот тут под коленями, приличия будут соблюдены.
– Меньше всего меня волнуют приличия, – вздохнула Энн, когда он помог ей сесть в седло, и украдкой бросила быстрый взгляд на Маклина. Что она такое сделала, чем его рассердила? И почему она принимает его недовольство так близко к сердцу? Не все ли ей равно? Он враг ее отца, а значит, и ее враг тоже. А то, что она приняла за проявление доброты, было не более чем преходящим капризом…
Они отправились в путь по заросшей травой пустоши. Маклин хранил упорное молчание, перебирая в уме все обвинения, которые мог бы по праву предъявить Роберту Гленкеннону. Залитая солнцем красота пейзажа еще больше ожесточила его сердце. Он не позволит себе ни на шаг отклониться от своей цели из-за пары синих глаз, как бы они ни были прелестны.
3
Все утро Маклин гнал свой маленький отряд на опасной скорости, поминутно отыскивая взглядом на горизонте признаки какой-либо угрозы, и угрюмо молчал. Его лицо было замкнутым и мрачным. От прежнего дружелюбия, так пленившего Энн ранним утром, не осталось и следа. Глядя на него теперь, она с легкостью могла бы поверить, что он замешан в заговоре против ее отца и короля Якова.
С растущим в душе страхом девушка сообразила, что каждая пройденная миля все больше отдаляет ее от надежды на спасение. Подъем духа, который она испытала утром, испарился без остатка, на сердце снова лежал тяжкий камень. Энн знала: как бы ни был добр Дональд, даже он бросит ее на произвол судьбы, если Маклин ему прикажет…
Они остановились перекусить в маленькой рощице зеленеющих деревьев. Место было выбрано отлично: кругом открытая местность, ни человеку, ни зверю не удалось бы приблизиться к ним незамеченными. Пока Дональд возился с приготовлением обеда, Маклин стоял, мрачно уставившись вдаль и упираясь одной ногой в ствол поваленного дерева. Вертя в руках сломанный прутик, Энн смотрела на его прямую широкую спину. Ей давно хотелось с ним заговорить, но не хватало духу. Прошли уже почти сутки с тех пор, как ее похитили, а она до сих пор понятия не имела, что ждет ее в будущем. За последние часы ей не раз рисовались самые мрачные картины, и она решила, что больше шагу не ступит, не выяснив все до конца.
Она двинулась вперед и остановилась в нескольких шагах за спиной Маклина.
– Милорд, мне нужно с вами поговорить. Прямо сейчас.
Маклин обернулся, удивленно подняв брови, словно недоумевая, кто посмел прервать его размышления. Энн набрала в грудь побольше воздуху, вздернула подбородок и мужественно встретила его надменный взгляд.
– Вы похитили меня, рискуя собственной жизнью и жизнью своих людей, и провезли через добрую половину Шотландии. Я хотела бы знать, с какой целью все это предпринято.
– А вам не приходило в голову, что вы представляете собой большую ценность для своего отца? – спросил он после минутного раздумья.
Энн грустно усмехнулась:
– Боюсь, что вас ввели в заблуждение. Я ему настолько безразлична, что за три года он ни разу не пожелал меня увидеть.
– Я говорю не о сердечных делах, потому что у Роберта Гленкеннона нет сердца, – презрительно возразил Маклин. – Я говорю о вашей ценности в денежном выражении. Гленкеннону нужен союз с каким-либо из богатых шотландских кланов. И я могу назвать не меньше дюжины лордов, готовых выложить кругленькую сумму, чтобы такая милая малышка, как вы, согревала им постель.
Энн густо покраснела и отвела взгляд, чтобы не видеть холодного презрения в его глазах. Она прекрасно знала, что когда-нибудь должна выйти замуж по воле отца, но никто еще ей не напоминал об этом с такой циничной откровенностью.
– А вам-то что за дело до интересов моего отца?
– О, я блюду исключительно свои интересы. Граф заплатит любую цену, какую мне вздумается запросить, чтобы я вернул вас назад в целости и сохранности.
Безудержный гнев охватил Энн при мысли о том, что все смотрят на нее как на какую-то вещь. Она закусила губу в бессильной досаде. Этот Маклин ясно дал понять, что она всего лишь пешка в игре, кукла, которую покупают и продают за золото. Да как он смеет?! Самодовольный нахал! Он думал… да нет, он знал, что она ничего не может сделать…
Маклин бесцеремонно повернулся к ней спиной, словно она значила для него меньше, чем какая-нибудь служанка. Энн возмущенно посмотрела ему вслед и мысленно поклялась расстроить его планы. Если ей удастся его перехитрить, ему это поубавит спеси! И может быть – хотя надежда очень слаба, – отец хоть раз в жизни останется ею доволен.
