Мужчина же натянул поводья и остановил свою лошадь, долго провожая взглядом прекрасную Амазонку. Затем пришпорил лошадь и ускакал прочь.
* * *
Жанна-Антуанетта была довольна совершённой прогулкой и взяла за правило выезжать на Каринэ всякий раз, когда позволяла погода. Она скакала на лошади по прежнему маршруту: до леса Сен-Дени и далее среди монастырских полей.
Когда мадам в очередной раз выехала из своего поместья, стояла переменчивая погода, солнце то показывалось из-за облаков, то пропадало, но было достаточно тепло и женщина ничего не надела поверх амазонки.
Когда же она ехала среди полей, на которых уже вовсю убирали урожай и вязали снопы, небо заволокло тучами, запахло дождём, но он не начинался. Мадам д`Этиоль не торопилась возвращаться, решив: если пойдёт дождь, она переждёт его в лесу. Она доехала до границы монастырских полей, далее начинались земли графа де Лаваля.
Неожиданно ливанул дождь, сильный, словно из ведра. Жанна-Антуанетта повернула Каринэ, хлестнула её плёткой и помчалась к лесу, понимая, что промокнет до нитки, ведь укрыться было негде. Добравшись до леса, она спешилась и встала под развесистыми деревьями. Так женщина простояла какое-то время, понимая, что жакет мокрый насквозь, и она начинает замерзать.
Дождь не кончался, а лишь усиливался, послышались раскаты грома. Жанна-Антуанетта пребывала в смятении: что же делать – остаться или же попытаться добраться до поместья?
При каждом ударе грома и блеске молнии, своими всполохами Каринэ начинала нервничать. Жанна-Антуанетта обняла её за морду, пытаясь успокоить. Но безуспешно, при очередном ударе грома, лошадь встала на дыбы, женщина не удержала равновесия на скользкой мокрой траве и упала.
* * *
Граф де Лаваль возвращался из Парижа верхом, когда его застал проливной дождь почти у стен монастыря Сен-Дени. Он въехал во внутренний двор и попросил у монахов позволения укрыться. Один из монахов узнал графа, так как его владения начинаются сразу же монастырскими, – братья тотчас помогли Лавалю снять плащ и разместиться около огня, предложив гостю вина, дабы согреться.
– Да, не повезло тем беднягам, кто сейчас мокнет под дождём, – высказался один из монахов. – Помниться, вот так три года назад отец Игнатий возвращался верхом на осле из Сен-Клу, да попал под ливень. Через три дня не стало бедняги – умер от болезни лёгких.
Граф де Лаваль постепенно согревался – вино делало своё дело.
Ливень хлестал почти до повечерия[6], и графу пришлось разделить с братьями скромную монастырскую трапезу. Когда небо немного прояснилось, он продолжил свой путь в замок Сент-Оноре.
Как обычно, Лаваль проезжал мимо леса Сен-Дени, вдруг он услышал ржание лошади, по подлеску, среди молодых деревьев металась кобыла рыжей масти. У графа не возникло сомнений: лошадь Амазонки, мадам д`Этиоль… Значит, она – где-то поблизости.
Кристиан спешился и направился к лесу, с намерением встретиться с дамой, из-за которой он потерял покой и сон. Но, увы, её нигде не было.
– Не может быть, чтобы лошадь попросту сбежала – на ней дамское седло и полная сбруя… Наверняка что-то случилось: возможно начался дождь и женщина упала… О, Боже! – Лаваль испугался своих предположений и углубился в лес. – Мадам д`Этиоль! Мадам д`Этиоль! – звал он в надежде, что его услышат.
Но, увы, лес отвечал только шелестом влажных листьев. Хотя лес был сравнительно небольшим, уже начало смеркаться, что затруднило поиски. Наконец Кристиан увидел мадам д`Этиоль, лежащую на траве. Он тотчас бросился к ней, женщина была без чувств. Граф взял её на руки, чувствуя, как намокла её одежда, неожиданно ему пришли на память слова монаха о несчастном Игнатии, смертельно простудившимся под дождём.
Граф завернул женщину в плащ, вынес из леса и перекинул её через загривок своего жеребца. Затем он поймал Каринэ за уздечку и привязал к своему седлу.
Устроившись в седле, Лаваль бережно перевернул даму из столь недвусмысленной позы и, обняв, прижал к груди, пытаясь хоть как-то её согреть. Отъезжая по направлению к Сент-Оноре, он услышал голоса: звали мадам д`Этиоль – наверняка прислуга или супруг отправились её искать. Но Лаваль пришпорил коня, не желая отдавать свою ценную находку, и поскакал в замок. Каринэ послушно бежала рядом с жеребцом графа.
* * *
Прислуга графа переполошилась, увидев в его руках женщину. Зная крутой, неуравновешенный, необузданный нрав хозяина, можно было подумать что угодно, вплоть до того, что он похитил несчастную.
Кристиан, предвосхитив все вопросы, приказал:
– Лекаря ко мне! Срочно! Надин, – обратился он к горничной, – приготовь бельё покойной графини, горячую ванную и комнату для гостей.
Горничная тотчас помчалась исполнять повеление графа, не задавая лишних вопросов. Комната для гостей была готова спустя пять минут после приезда графа, Надин спустилась в кухню, велев кухарке нагреть воды и как можно больше. Затем она взяла сорочку и зимний, домашний халат графини. Быстро сбегала в комнату для прислуги и достала из сундука свои вязаные чулки из овечьей шерсти, которые всегда надевала в прохладные дни.
Когда Надин вошла в комнату для гостей – женщина лежала на кровати поверх покрывала, около неё хлопотал лекарь.
– Она ударилась головой, но я не вижу крови… Думаю, у женщины сильное переохлаждение, видимо она попала под сегодняшний ужасный ливень. Горячая ванна не поможет, её надо как следует растереть согревающей мазью и одеть как можно теплее.
Лекарь перевёл взгляд на горничную. – А, Надин… Очень кстати. Даму надо раздеть, и помоги мне её растереть.
Кристиан из чувства такта покинул комнату, выйдя в коридор. Его захлестнул целый поток противоречивых чувств. В начале ему хотелось утаить мадам д`Этиоль в замке Сент-Оноре, ничего не сообщая в Сен-Дени её домочадцам. Через мгновенье граф понял опасность этой затеи: мадам д`Этиоль – не крестьянка, а жена уважаемого человека, юриста, который может обвинить кого угодно и в чём угодно. И такая ситуация может быть истолкована господином д`Этиолем, как похищение или хуже того – как насилие. В этом случае грозят серьёзные неприятности, даже король, узнав о таких вольностях, будет весьма разгневан и не заступится, несмотря на родственные связи.
Кристиан отбросил мысль об утаивании, и решил срочно отписать письмо в Сен-Дени, отправив его с нарочным. Пока он шёл в кабинет, появилась ещё одна мысль: «Когда она очнётся, признаюсь в своих чувствах. Я знаю, что она замужем, мне всё равно, лишь бы она была со мной… Мы сможет беспрепятственно видеться на конных прогулках, затем… В конце-концов, Сен-Дени и Сент-Оноре – не на разных концах Франции!»
* * *
Кристиан провёл беспокойную ночь. Он постоянно ворочался, лёжа в полудрёме или скорее – в забытьи. Перед глазами стояла мадам де Лаваль, именно такая, какой он увидел её впервые среди фонтанов Версаля в свите королевы. Анриетта была прекрасна, она выделялась из фрейлин королевы граций, красотой, умением держаться и одеваться. Многие мужчины двора Его Величества желали её.
