– Да, до нас дошли кое-какие новости. Как раз вчера утром.
– Какие же?
– Как ни прискорбно, но нам сообщили, что Жак де Моле был арестован утром тринадцатого октября, а с ним еще несколько тысяч тамплиеров: сержантов, приоров, рыцарей и братии. Всех схватили в один день. – На мгновение брат Томас замолчал, по его лицу промелькнуло странное выражение, он добавил: – Вы, сэр Ричард, известны своим боевым искусством, тем не менее ваше спасение – необыкновенная удача, ведь бежать удалось лишь жалкой горстке наших братьев.
Ричард стиснул зубы. Перед глазами всплыли мрачные картины той ночи в Нормандии – буря, бешеная скачка, неизвестность… В душе снова поднялась волна бессильного гнева.
– Арест великого магистра тринадцатого числа был двойной несправедливостью, – продолжал брат Томас, – ведь он получил этот пост всего за день до этого, на похоронах свояченицы короля Филиппа, Екатерины де Валуа.
Ричард удержал проклятие, готовое сорваться с его губ, и задал наконец вопрос, который терзал его с того страшного дня:
– Но почему тамплиеры? В чем нас обвиняют?
– Ересь и безнравственность всего ордена в целом.
– Что?
Покачав головой, брат Томас подошел к окну и выглянул наружу.
– Я знаю, в это невозможно поверить, но это так.
– Неужели папа не потребовал прекратить беззаконие? – внезапно охрипнув, спросил Ричард. – Земные короли не властны над рыцарями-храмовниками. Почему же его святейшество не осудил действия короля Филиппа против тамплиеров?
– Он осудил, но обвинения очень тяжелы… – Монах обернулся и посмотрел прямо в лицо Ричарда: – Дело осложняется тем, что некоторые из арестованных уже признали свою вину в преступлениях. Без сомнения, под воздействием самых крайних методов.
– Пыток. – Ричард произнес это утвердительным тоном, и брат Томас отвечал с горячностью, которая выдавала его гнев, а может быть, и страх перед событиями:
– О да. Французский король ничем не ограничил своих палачей. Конечно, суетно так говорить, но если тамплиеры и дальше будут признаваться, то волна возмущения орденом может достичь и наших берегов.
Ричард вцепился в обивку кресла. Таких известий следовало ожидать, но слышать о них как о свершившемся факте было куда тяжелее.
– Что мы станем делать, если наш король Эдуард откликнется на призыв французского монарха? Он молод и лишь недавно на троне. Говорят, он легко поддается влияниям, вдруг его убедят присоединиться к гонениям против рыцарей-храмовников? – Брат Томас замолчал. На его лице появилось загнанное выражение. С трудом сглотнув, он продолжал: – Большое количество братии в Англии, включая и меня, не принадлежит к сословию воинов. Мы никогда в жизни не брали в руки оружия. Во Франции было то же самое. Они пошли на заклание, как агнцы. Что будет с нами?
Ричард долго не отвечал, но наконец решение выкристаллизовалось в его голове:
– Брат, я могу сказать только о своей линии поведения. Я бежал, пытаясь спасти часть имущества ордена и, не буду отрицать, собственную жизнь. Больше я никуда не побегу, даже если инквизиция явится к самым воротам Хоксли.
Эти слова вывели монаха из оцепенения. Он бросил быстрый взгляд на выбритый подбородок Ричарда:
– И все же вы сочли нужным сбрить бороду, необходимую принадлежность рыцарей ордена. Возможно, если положение ухудшится, вы измените ваше решение и покинете Англию?
Ричард испытал острый приступ стыда. Он не хотел брить бороду, но это было необходимо, чтобы выиграть время и успеть добраться до берега после расставания с Деймиеном, Джоном и Алексом в день арестов.
– Как вы справедливо заметили, – начал он говорить, подавив непрошеное чувство стыда, – мой срок службы ордену истек год назад. Однако моя приверженность идеалам тамплиеров по-прежнему сильна. Мои товарищи и я сделали все необходимое, чтобы сохранить свою свободу, но, честно говоря, нам пришлось защищать нечто большее, чем наши собственные жизни. Приор Нормандии Жоффрей де Шарне вверил нам сокровища ордена. Он направлялся в Париж, чтобы приветствовать великого магистра, и оказался в нашем обществе, когда начались аресты. Мне с тремя товарищами едва удалось бежать с ценностями, которые он нам вручил. Солдаты короля Филиппа шли по пятам.
– Понимаю. – Брат Томас отвел взгляд, но Ричард успел заметить, как блеснули его глаза. – Здесь было много разговоров о сокровищах тамплиеров, которые исчезли, когда начали хватать рыцарей-храмовников. Возможно, какая-то их часть сейчас в ваших руках?
– Я не знаю.
– Неужели вы не осмотрели то, что вам передали?
– Нет. В тот момент это не имело значения. – Ричард окинул монаха тяжелым взглядом. – Мы просто выполняли свой долг, пытаясь обеспечить сохранность мешков.
Брат Томас кивнул, видимо, не отдавая себе отчета, сколько алчности прозвучало в его вопросе.
– Я спрашиваю лишь потому, что хочу предложить поместить сокровища на сохранение в приорат. – Он запнулся и с виноватым видом взглянул на Ричарда: – Если вы полагаете, что этот груз можно квалифицировать именно как сокровища. Тогда они будут в большей безопасности на территории тамплиеров.
– Хоксли-Мэнор как раз является собственностью тамплиеров. Поместье перешло к ним, когда я вступил в орден.
– Только половина его. Вы стали рыцарем-храмовником лишь на определенный срок. К тому же вы женаты. Вторая половина поместья предназначается для содержания вашей жены, – напомнил Ричарду брат Томас.
Ричард знал, что монах прав, но это не меняло его собственного мнения – он давно отдал Хоксли-Мэнор тамплиерам. Ричард провел рукой по гладкому прохладному дереву каминной полки. Отдавая Хоксли ордену, он приносил еще одну жертву, пытаясь искупить свои грехи. Поместье было даром самого короля, наградой, за которую пришлось заплатить слишком высокую цену, но Ричард осознал это, когда было уже поздно.
Брат Томас снова помотал головой:
– Нет, Хоксли-Мэнор ненадежное место. Тут нельзя хранить сокровища Храма, если в Англии тоже начнутся аресты. Если все будет, как хотят французы, то солдаты наверняка потребуют все ценности в землях, принадлежащих братству.
– Тогда приорат тоже не сможет их сохранить, – заявил Ричард, удаляясь от тепла очага: – Официальная собственность тамплиеров обязательно будет ограблена. Когда мы выбирались из Франции, то видели, что множество приоратов пострадало от насилия, но частные владения почти не тронули.
– О, я ведь не все вам рассказал! Давным-давно, возле кладбища, я нашел потайную нишу. О ней известно только мне и еще одному старому монаху. Он был со мной, когда я наткнулся на этот тайник. Там почти ничего не было – какая-то одежда и битая церковная посуда, но сам по себе тайник очень надежен. Это глубокая яма, обложенная камнем. Она расположена на месте могилы. Любые сокровища тамплиеров будут там в безопасности. Даже инквизиторы, какими бы безбожниками они ни были, не посмеют осквернить место захоронения. Я сам, когда услышал об арестах во Франции, собрал все деньги и ценности приората и отнес их в этот тайник.
