— Но я привезу с собой одну девушку, мою горничную, — сказала Люси.
— Нет, — решительно заявила кузина. — Мне нет необходимости кормить ее и платить ей жалованье. У меня достаточно горничных, а тебе, безусловно, не нужна еще одна. Ты ведь знаешь, что я живу довольно скромно.
— Мне хотелось бы иметь свою собственную горничную, — возразила Люси. — Впрочем, дело не только в этом. Вайолет осталась со мной даже тогда, когда все от меня ушли.
— Она больше тебе не нужна. К тому же у меня нет лишних денег.
— Я не могу отпустить Вайолет, — упрямилась Люси. — Ей очень трудно будет найти новое место…
— Тут не о чем спорить, Лусинда, — проворчала Вильгельмина. — Я сообщу тебе, когда буду готова вернуться домой. Постарайся избавиться от лишнего багажа. У меня с собой три больших сундука, и экипаж будет почти полностью загружен.
— Нет-нет… — Люси покачала головой и опять зажмурилась. — Нет-нет, кузина.
— Но, Лусинда, тебе не понадобится много туалетов. Ты же знаешь, я езжу в гости очень редко, а ты, безусловно, будешь ездить не чаще…
— Кузина, я просто хотела сказать, что не поеду с вами. Я не хочу жить у вас в качестве бесплатной прислуги. После смерти моего отца мать поступила так только ради меня, и это было нищенское существование. Да-да, это была ужасная жизнь! И я дала себе слово, что никогда не вернусь в ваш дом. Не вернусь, даже если мне придется умирать от голода.
На глаза Люси снова навернулись слезы, но она и на сей раз сдержала их. Взглянув на Вильгельмину, покрасневшую от злости, она резко развернулась на каблуках и вышла из комнаты, хлопнув дверью.
Вайолет с удивлением посмотрела на хозяйку:
— С вами все в порядке, миледи?
В дверь, только что захлопнувшуюся за Люси, что-то ударило, и тотчас же раздался звон фарфора. Люси же мысленно усмехнулась: ей очень хотелось верить, что хозяин гостиницы заставит ее скупую родственницу заплатить за разбитую чашку.
— Все в порядке, — сказала она горничной. — Пойдем домой.
На обратном пути Люси то и дело вспоминала разговор с кузиной и все больше убеждалась в том, что поступила совершенно правильно, отказавшись ехать с Вильгельминой. Более того, она была абсолютно уверена, что мать одобрила бы ее поступок.
Хотя мать, конечно же, не хотела бы, чтобы ее дочь умерла от голода. Люси не знала, как ей выжить, но твердо решила, что ни за что не сдастся.
Домой они шли гораздо медленнее, чем на встречу с кузиной. Когда же наконец приблизились к дому, Люси увидела стоявшего у двери слугу в фиолетовой ливрее. Было совершенно ясно, что он не собирался требовать уплаты долгов.
— Добрый день, — сказал слуга, протягивая Люси конверт. — Пожалуйста, передайте это миссис Контрейн.
Люси поблагодарила посыльного, но не стала говорить ему, что она и есть миссис Контрейн, хозяйка дома. Когда же слуга ушел, они с Вайолет зашли в дом, тщательно заперли дверь и только после этого решили удовлетворить свое любопытство. Что же это за письмо? Требования об уплате долгов обычно не посылали с ливрейными слугами. Сломав печать, Люси внимательно прочитала письмо.
— Что там, миледи? Опять плохие новости? — спрашивала Вайолет, расстегивая плащ хозяйки.
— Нет, не думаю… — пробормотала Люси. — Это приглашение сегодня вечером на обед. Приглашение от миссис Моррис.
— Она одна из ваших приятельниц? — спросила Вайолет.
— Нет, мне кажется, я встретилась с ней вчера у маркизы Сили. С ее стороны это очень любезно… — Взглянув на свое платье, Люси добавила: — Правда, я даже не представляю, что надеть. Вероятно, придется отказаться.
— Но это же настоящий обед! — воскликнула Вайолет. — Только подумайте, сколько там будет всего вкусного!
Однако Люси считала, что нельзя идти в таком наряде, как у нее. Нет, она не могла себе этого позволить.
— Придется написать миссис Моррис и извиниться за то, что я не смогу прийти, — сказала Люси. — Кажется, у меня осталось еще немного писчей бумаги.
Письменный стол был уже давно продан, остался только маленький столик ее матери. Поднявшись в свою спальню, Люси села на стул в углу и приготовилась писать записку с извинениями. Она уже обмакнула перо в чернильницу, когда услышала стук в парадную дверь.
Кто же это на сей раз? Люси отложила перо и подошла к окну. У входной двери стоял слуга, и она подумала, что миссис Моррис решила отменить свое приглашение. Но ведь на этом слуге ливрея совсем другого цвета…
Тут Вайолет открыла дверь, и Люси услышала обрывки разговора. Когда же парадная дверь захлопнулась, Люси подошла к лестнице и увидела Вайолет, поднимавшуюся по ступенькам с большой коробкой в руках.
— Это для вас, миледи, — сказала горничная.
Они направились в комнату, и Люси, сгорая от любопытства, начала развязывать ленты на коробке. Когда же крышка была снята, обе чуть не задохнулись от восторга.
— Боже, какая прелесть! — воскликнула Вайолет. Люси сунула руку в коробку и на мгновение затаила дыхание — меж ее пальцев струился сверкающий синий шелк.
— Но кто мог это прислать? — прошептала она в изумлении.
Под синим лежало элегантное платье для обеда — светло-розовое, отделанное белым кружевом. Кроме того, в коробке было скромное платье с зелеными полосами на светлом фоне, а также еще одно обеденное платье — желтого цвета.
Не в силах вымолвить ни слова, Люси какое-то время любовалась нарядами. Наконец, заметив выпавшую из коробки записку, подобрала ее с пола и вслух прочитала:
— «Как ни печально, моя дорогая, но эти платья оказались малы для меня. Боюсь, слишком много прожитых лет и слишком много конфет, съеденных за эти годы, испортили мою фигуру. Возможно, вы доставите мне удовольствие и сумеете приспособить их для себя».
Внизу стояла подпись: «Марджери Сили».
— О миледи! — воскликнула Вайолет. — Это совсем как на Рождество!
«Нет, гораздо лучше», — подумала Люси. Их последнее Рождество было скудным и печальным. А подарок маркизы Сили был лучше, чем те, что Санта-Клаус приносил ей когда-то в детстве. Какое счастье, что маркиза проявила щедрость и пришла ей на помощь в трудное для нее время. Вполне вероятно, что и приглашение на обед устроила маркиза.
Люси едва не расплакалась от охвативших ее чувств. В последнее время она уже начала привыкать к неприятностям, и такая неожиданная доброта ошеломила ее.
— Померьте же платья, — сказала Вайолет.
Люси выбрала розовое — и снова залюбовалась его красотой и элегантностью. Платье было из необыкновенно мягкого и нежного шелка и с чрезвычайно искусной кружевной отделкой; оборка же заканчивалась шелковыми розами. Приложив к себе платье, Люси повернулась к Вайолет. Горничная окинула хозяйку взглядом и сказала:
